Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле
Шрифт:
– Меня зовут Сентябрь… – возразила она тихо. Голос оказался слабым, как часто бывает в снах.
– Конечно, Октябрь, – сказал молодой человек. – В стране снов, чтобы тебя услышали, надо говорить в два раза громче. Это что-то связанное с пфизикой. С другой стороны, а что с ней не связано? Голос начинается на Г, и, следовательно, я могу тебе помочь. Быть услышанной.
– Аэл? А где твой хвост? И крылья?
– Сейчас брачный период, – сказал виверн, поправляя лацканы пиджака. – Мы должны выглядеть наилучшим образом, Январь.
– Она ничего об этом не знает, – с упреком сказал Суббота. Сентябрь внезапно заметила, что на его коленях мурлычет синий кот. В пушистом хвосте мерцала одинокая звезда. – Вот ведь лентяйка! Такой пробел в знаниях. Если б она делала домашние задания по пфизике, мы все давно бы уже были в полном порядке и баловались шарлоткой.
– Я не лентяйка! Я старалась! – Сентябрь посмотрела на механизм в своей руке, измазанный кровью марида, похожей на морскую воду.
– Ранним утром на заре, – пропел третий голос. Сентябрь повернулась и увидела маленькую девочку, которая сидела рядом и болтала ногами. Девочка выглядела жутко знакомой, но Сентябрь не могла вспомнить, где видела ее прежде. У девочки были коротко остриженные светлые волосы, лицо слегка запачкано. Она была одета в платье, какие обычно носят фермерские дочки: серое и пыльное, с желтой кружевной каймой. Девочка потерла нос.
– Да здравствует Маркиза, – почтительно сказал Суббота, подавая девочке массивную железную деталь. Та взяла ее и позволила Субботе поцеловать свою пыльную ручку.
– Пляшет Мэри во дворе! – пропела светловолосая девочка, хихикнула и сильнее заболтала ногами.
– Пожалуйста, пожалуйста, придите в себя! – воскликнула Сентябрь.
– Я всегда в себе, Декабрь, – сказал Аэл, смазывая голову помадой для волос, – ты же знаешь.
Суббота поднял руки, скованные наручниками из слоновой кости.
– Думаешь, это было про меня? – сказал он. – Ну, та надпись «Сердце потеряешь»?
– Но как только ночь придет, – пропела девочка, и зашлась смехом. Она откусила кусок болта и захрустела им как пирогом. – Мэри замертво падет! – Девочка улыбнулась. Зубы ее были черны от масла.
На миг, всего на миг Сентябрь увидела их всех: Субботу, Аэла и странную светловолосую девочку – закованных в цепи, запертых в унылой сырой камере, спящих, костлявых, мертвых.
Глава XIV
«На самодельном корабле»
в которой Сентябрь попадает из Осени в Зиму, встречает некоего джентльмена со средствами и решает инженерно-навигационную задачу.
Сентябрь проснулась от звука падающего снега. «Хумару! Хумару!» – кричали над головой серебристые совы. Белый диск солнца мягко просвечивал через продолговатые облака. Кожу обдувал холодный ветер с запахом сосны.
Она открыла глаза… о чудо, у нее есть глаза! И кожа! Она даже умеет дрожать от холода! Сентябрь лежала на самодельных носилках – лоскуте пестрой шкуры, натянутом между двумя шестами. Ее руки – да, и руки тоже вернулись! – были аккуратно сложены на груди, а волосы струились по плечам, спускаясь к поясу зеленого пиджака: ее родные, темно-каштановые, сухие и чистые волосы. Она была целехонька и невредима.
Но одна! Сентябрь вдруг все вспомнила – спящих синих львов, Субботу, От-А-до-Л, всех сразу. Еще она вспомнила сон. Обрывки сна, что до сих пор висели на ней, как лохмотья.
«Ранним утром на заре…»
В панике она потянулась за мечом – и сразу нашла отливающий медью гаечный ключ, тут же, рядом, на пестрой шкуре. Ложка все так же уютно сидела под поясом пиджака. А вот поддержка Субботы пропала, потерялась в лесу. Сентябрь села. Голова гудела и кружилась. Вокруг простирался лес, уже простившийся с осенью, деревья были черные и нагие, повсюду сверкал снег, скругляя острые углы идеальной белизной. Зеленый пиджак прилежно пыхтел, чтобы вовремя стряхивать мягко падающие на него снежинки.
– Видишь? Ты выздоровела. Я же обещала, что так будет. – Лимончик сидела чуть поодаль, стиснув трехпалые кулачки, будто боялась подойти слишком близко. Маленькая спригганша почесала длинный желтый нос и натянула на голову желтый капюшон. Потом щелкнула пальцами, и перед ней, прямо на снегу, загорелось золотистое пламя. Смущаясь, она выудила из кармана зефир и насадила его на длинный ноготь большого пальца для того, чтобы поджарить на огне.
– Где мои друзья? – строго спросила Сентябрь и радостно обнаружила, что к ней вернулся голос, сильный и звонкий, эхом отразившийся в пустом лесу.
– Я, между прочим, не обязана была тебя вытаскивать оттуда. Могла бы и оставить, больно охота тащить тебя через всю область Зимнего Договора. Слишком близко к весне, у меня даже желудок от этого крутит. Рубин вообще не захотел идти. А ведь он любит путешествовать. Доктор Охра у нас трусоват – спрятался, когда львы нагрянули. Ну, рано или поздно отыщется. Он небось сердится на тебя – могла бы подождать зачисления в наш университет, прежде чем… э-э-э… деревенеть. А теперь я из-за тебя пропустила нашу свадьбу, благодарю покорнейше!
– Завтра будет новая свадьба. И вообще, если это было так сложно, почему же ты не увеличилась и не прискакала оттуда в три прыжка?
– Вообще-то, – Лимончик пооранжевела от смущения, – я так и поступила, но дело же не в этом. Дело в том, что ты должна испытывать благодарность.
Сентябрь сжала зубы. Ощущение ей понравилось – хорошо, когда есть зубы.
– Где мои друзья? – ледяным голосом повторила она.
– А мне-то откуда знать? Нам было велено накормить тебя и отправить в лес. Нам же вообще ничего не говорят, кроме «Смешай мне Жизнь-Во-Фляге, Лимончик!», «Испеки мне Кекс-Молодости, золотце!», «Проверь эти контрольные!», «Последи за той мензуркой!», «Монографию о природе загадок гоблинов, Ли-Ли!» Нет, хватит с меня этой докторантуры, клянусь!