Девочка-лето
Шрифт:
И мама стала энергично меня «кутать» и «закрывать душу». «Душа», по ее мнению, это область горла и груди.
Через десять минут мы были уже дома. Мама безостановочно укоряла меня, что я за собой не слежу и заболеваю «специально, чтобы портить ей нервы». Можно подумать, я заболела по собственному желанию.
Я измерила температуру – ровно 39°.
– Ну вот! – закатывая глаза и потрясая ладонями, воскликнула мама. – Ну вот! Надуло! Доходилась раздетой! Доходилась! А я говорила – кутайся, кутайся! Ты душу не кутаешь! Вечно нараспашку ходишь! Ну что за ребенок!
– Да куталась я, куталась, – вяло откликнулась я. – Сама не знаю, в чем дело. Холодно вроде не было.
Мама принесла таблетки, мазь, заварила эвкалипт и ромашку.
Было как-то странно в четыре часа утра лежать на кровати в полубредовом состоянии и видеть туда-сюда бегающую маму. Я не воспринимала окружающую действительность – мысленно находилась еще в городе Марата. Вокруг меня происходили какие-то события, но я в них не вникала.
– Это ты от переживаний заболела, – вдруг сказала мама, тем самым опровергая собственную версию о «незакутанной душе».
– Почему ты так решила?
– А помнишь, – сказала мама, между делом сунув мне в рот ложку меда с луком, – ты училась во втором классе, и однажды к нам в гости пришла тетя Оля с соседней улицы?
Я вспомнила тетю Олю. Это была женщина неопределенного возраста – может, ей было тогда сорок, а может, и шестьдесят лет. И сейчас она выглядит так же – абсолютно седая, вся какая-то сухая и с крупными белыми зубами, как у лошади. Я никогда не могла определить, они вставные или натуральные.
– Помню, – ответила я, глотая мед с луком.
– Ты тогда смотрела мультики, а она сидела и рассказывала историю о какой-то женщине-сектантке, которая завелась в наших краях. Эта история настолько тебя напугала, что ты заболела от страха. И в школу неделю не ходила. И вот ты снова заболела от переживаний.
Я задумалась. Наверное, мама права. Я заболела именно от переживаний.
– Что делать, если Марат будет звонить мне на телефон? – спросила мама.
– Трубку мне дай. Я скажу ему все, что нужно.
Мы помолчали.
– У вас такие странные отношения… – призналась наконец мама, накладывая мне компресс. – Вы только и делаете, что ругаетесь и не даете друг другу объясниться. Может, лучше выслушать его?
– Не в этом случае, – покачала я головой, лежащей на подушке. – Сейчас никакие объяснения не нужны. То, что я видела, никак не может быть недоразумением. Мне все и без объяснений предельно ясно.
– А что, если ты что-то не так поняла? – с сомнением спросила мама.
– Мам, что я могла не так понять? – усмехнулась я, почему-то стараясь не пересекаться с мамой взглядом (наверное, не хотела видеть, что меня жалеют, не хотела чувствовать себя покинутой). – Они шли под ручку. Он ее проводил до института. Она его поцеловала на прощание! Назвала любимым! Если бы ты видела, какими глазами он на нее смотрел! А она – на него! Нет, мам, здесь все понятно. Они любят друг друга.
– А расскажи мне все подробно, – попросила мама, удобно устраиваясь в кресле, словно собиралась посмотреть захватывающий фильм.
Я вздохнула и пересказала, что видела вчера днем. Также сказала, что шел снег.
– Вот! – эффектно ударив ладонью о ладонь, воскликнула мама, когда я закончила рассказ. – Теперь я поняла! Снег растаял и голову тебе намочил! И ты заболела! Ну и, конечно, от переживаний тоже…
– Да ну ее, эту болезнь, – махнула я рукой. – Что скажешь?..
– Правильно ты поступила! Теперь я тоже уверена, что они встречаются. Надо же, как все сложилось… Марат в гости к нам ходил, стал мне почти сыном. А оказался таким двуличным. Тут ты была, а там эта девушка.
– Ты считаешь, что, когда он со мной дружил, она уже была?
Заметив мой подавленный вид, мама спохватилась:
– Не знаю! Но буду надеяться, что она появилась после лета. Потому что если до, то это вообще жестоко и ужасно.
– Мам?..
– Что?
– Может, ты тоже номер поменяешь?
– Ни за что! – тут же среагировала мама. – Его сотни людей знают! Не буду же я всем новый номер сообщать!
– Ну вот, – проворчала я, – как умирать – так в одиночку.
– Сейчас ремня получишь! – пригрозила мама. – Сколько раз я тебя предупреждала – не говори о плохом! Слова и мысли материальны! Может, попытаешься заснуть? – Она выключила свет.
– Попытаюсь…
– Спи, родная, спи… Вместе со сном уйдут плохие мысли.
Мама вышла из моей комнаты.
Я думала, что не усну, но вопреки предположению вдруг резко провалилась в глубокий сон. В этот раз мне ничего не снилось. Сна без сновидений я очень боюсь. Каждый раз, просыпаясь, задумываюсь над тем, где бывает моя душа, когда я засыпаю. А что если однажды я вот так провалюсь в черную бездну и не вернусь?.. Бррр…
Когда проснулась, сначала не поняла, где нахожусь.
«Я у бабушки, – уверенно подумала я. И тут же засомневалась: – Нет, дома. А почему не у бабушки? Я же к ней приехала. А-а-а… а потом обратно уехала».
Постепенно последние события стали восстанавливаться в моем сознании. Я приехала к бабушке. Утром пошла к Марату. И увидела его с другой. А потом уехала домой. В поезде заболела.
– Да уж… – глядя в одну точку, сказала я.
В теле была удивительная легкость, а в голове – ясность.
Я взяла термометр, лежащий на прикроватной тумбочке, и измерила температуру. 36,6° – хоть в космос лети.
Я подошла к окну. На улице было еще темно.
«Сколько же я проспала?» – озадачилась я и посмотрела на часы на экране мобильного телефона.
«19.30».
Меня как ледяной водой окатили.
«Полвосьмого вечера! – изумилась я. – Я проспала больше двенадцати часов! Надо же… Или несколько суток?»
Я вновь взглянула на время. Слава богу, хоть число было прежним.
Значит, не еще темно, а уже…
И вдруг меня нестерпимо потянуло на улицу. Я поняла, что нахожусь дома, в родном городе! У меня было чувство, будто отсутствовала целую вечность.
Я выбежала из комнаты.
– Полина! – воскликнула мама. Она сидела за компьютером и, должно быть, как всегда, сочиняла статью для своей мистической газеты. А может, писала новую книгу.