Девочка Лида

Щепкина-Куперник Татьяна Львовна

Саша скрепя сердце подчинилась. Бороться, она знала, было бесполезно. Мать, добрая и чуткая по натуре, была, однако, тверда как камень, где надо было отстаивать интересы семьи. Роговцевы были бедны. Слесарное ремесло давало не много, а тут еще хотелось во что бы то ни стало вывести в люди ребятишек, гимназистку Сашу и десятилетнего реалиста Митюшу, способного мальчугана. Жили, как говорится, в обрез, отказывая себе во всем, откладывая на воспитание ребят по копейкам. Немудрено поэтому, что малейшее проявление невнимания

и непонимания со стороны детей раздражало старших.

Саша ушла из дому чуть-чуть надутая из-за того, что мать не дала ей возможности приодеться для визита.

"Княжеский дом - это не шутка. Небось, у горничной там платье лучше моего, и ботинки, наверное, без заплаток", - мысленно рассуждала девочка, шагая по длинному ряду улиц и переулков.

Но вот и княжеский дом на Морской. Красивый щегольской особняк. Львы у подъезда. Швейцар у двери в парадной ливрее.

– Вам к кому?
– не совсем любезно осведомился он, бросив подозрительный взгляд на более чем скромный костюм Саши.

– Мне вашу барышню надо повидать... Она звала меня сегодня, - трепещущим голосом, оробев, произнесла девочка.

– Княжну? Ее сиятельство княжна выехали только что с мисс Финч на танцкласс к графине Ростовской, - отчеканил с еще большею важностью швейцар.

– Но как же... ведь она сама мне говорила вчера... чтобы я пришла сегодня к пяти... Готовить немецкие уроки с нею вместе, - шептала окончательно смущенная Саша.

Швейцар пожал плечами.

– Не могу знать, - произнес он равнодушно, - их сиятельство выехамши и...

– Пропустите, пожалуйста, ко мне мою подругу, Федор!
– услышала внезапно Саша знакомый голос. Она живо подняла голову и увидела на верхних ступенях широкой, крытой коврами лестницы Сфинкса.

Та была в своем обычном коричневом платье и черном форменном фартуке, в том своем гимназическом костюме, который поражал всех девочек изящной и красивой простотой.

– Здравствуйте, здравствуйте, Роговцева!
– приветливо кивая головою, кричала она сверху.
– Очень хорошо сделали, что пришли! Поднимайтесь ко мне скорее. Федор, снимите с барышни пальто, - приказала она швейцару таким тоном, которого человек в ливрее ослушаться не посмел.

Через минуту ветхое, на "рыбьем меху" как говорится, пальтишко Саши висело в великолепном княжеском вестибюле, а сама Саша стремительно взбежала по отлогим ступеням на площадку лестницы, откуда навстречу ей сияли загадочные глаза Сфинкса.

IV

– А я думала, что вас нет дома.

– Но почему же? Ведь я сама назначила вам этот час.

– Но... но... этот важный швейцар сказал, что вы уехали на танцкласс к какой-то графине. Он сказал: "Княжна уе..."

– Ха-ха, с каких это пор вы произвели меня в княжны?

И Нина рассмеялась милым тихим смехом.

Потом, взглянув в растерянное

и смущенное лицо Саши, расхохоталась снова.

– Ага, понимаю, - догадавшись, проговорила она, - вы считали, что ее сиятельство княжна и я - это... это одно и то же...

– Да!
– чистосердечно призналась Саша.
– Я думала, что князь N - ваш дядя или дедушка и поэтому прислуга называет вас, княжною.

– Нет, нет, милая Роговцева. Уверяю вас, вы ошиблись! Однако пойдем ко мне, здесь болтать совсем неудобно. Идем.

Она взяла Сашу под руку и повела через анфиладу комнат, обставленных с такой роскошью и вкусом, что у бедной дочери слесаря глаза разбежались при виде всей этой пышной обстановки. Зеркала во всю стену, тяжелые бархатные драпри[1], картины в золоченых рамах, роскошная мебель, мягкие как пух ковры, гобелены, статуэтки, всевозможные затейливые столики, бра на стенах, хрустальные люстры и масса дорогих безделушек - все это поражало на каждом шагу скромную гостью.За двумя-тремя гостиными следовала длинная зала, сверкающая белизною, мраморными колоннами, венецианскими зеркалами, козетками и стульями вдоль стен, с двумя роялями по углам.

Потом столовая в русском вкусе с огромным буфетом в виде крестьянской избы, с вышитыми полотенцами, развешанными по стенам, с резным столом, стульями, табуретами, похожими на красивые игрушки. Рядом с этой комнатой находилась японская гостиная, вся в ширмочках, изящных пуфах, диванчиках и веерах, а за нею начинался длинный коридор с многочисленными дверями по обе стороны.

– Здесь комната княжны Киры, здесь наша классная, а здесь мой уголок, - предупредительно пояснила Нина своей гостье.

Саша Роговцева поторопилась закрыть глаза. Ей хотелось открыть их тогда, когда она будет уже там, в этой комнате, убранной, вероятно, с той же сказочной роскошью, как вся княжеская квартира, той самой комнате, куда мечтала попасть, каждая из ее подруг гимназисток.

И что же?

Она увидела очень светлую, очень просторную спальню в два окна, со скромной узенькой постелью в одном углу, с книжным шкафом в другом. Везде простая мебель с кожаной обивкой, круглый умывальник безукоризненной чистоты и письменный стол у окошка с тюлевыми занавесками и синей шторой.

– Вот и мой уголок... Нравится вам? Не правда ли, здесь очень уютно? Присаживайтесь сюда к столу и будьте как дома!
– самым радушным образом с любезной улыбкой обратилась Нина к своей гостье... Но, взглянув на лицо и увидя широко раскрытый рот и изумленно вытаращенные глаза Саши, она не могла снова не рассмеяться.

– Что вы? Что вас так удивляет, а?
– допытывалась она.

Но Саша долго не могла ничего ответить, пока не пришла в себя от изумления. Наконец она собралась с духом и произнесла, смущенно краснея под чуть-чуть насмешливым взглядом Нины: