Девочка-мечта
Шрифт:
«Повел пробу ставить. Чпок!».
«А ее разве Хан еще не распечатал?»
«Интересно, а у Моли рабочий рот».
«Я бы вдул. Тока умыть и причесать».
«Ряба! А как же Ряба? А-ха-ха-ха!».
«Он вчера и Толмацкую жамкал у медкорпуса. Видимо выбирал, кто первая даст».
Я даже не помню толком, что было со мной дальше. Но с полчаса точно я просто просидела в туалетной кабинке, рыдая так, что казалось, еще немного, и я просто умру от сердечной боли. Мне хотелось расцарапать грудь руками, выломать кости, а потом и выдрать бесполезную, глупую мышцу к чертям
Безумная, совершенно потерявшая контроль от предательства, чувствуя себя абсолютно жалкой и раздавленной, тем не менее, я упорно шла туда, где было больше народа. Уже прозвенел звонок и толпы учащихся тянулись в столовую, чтобы подкрепиться.
И я планировала дать им к хлебу еще и зрелищ.
Сразу с порога в меня вцепилась бульдожьей хваткой Рябова. А мне это только и было нужно!
– Что Аришка, смотрю и тебя Гордеев развел как лохушку. Дала ему или еще нет?
– О, наверное, завтра снег пойдет, – усмехнулась я максимально саркастически и плюхнулась задницей на стул рядом с Седых, – Рябова наконец-то снизошла до понимания, что ее развели…как лохушку. Поаплодируем девочке!
И наигранно громко захлопала в ладоши, пока ко мне не присоединились и остальные учащиеся.
– То есть это не ты вчера с ним сосалась у медкорпуса? – сложила руки на груди Оля, изображая мнимую уверенность в себе.
– Ну я. Дальше-то что? Или ты думала я после тебя огрызки подбирать буду? Нет, милая моя. Это чисто только ради поржать. А чтобы нет? И уж не знаю с кем он там вчера поехал, куда и зачем, но любовные письма Гордеев писал только мне. Со стихами, между прочим! Наивняк, думает, что ему тут что-то обломится. Но я не ты, Оля. И уж тем более, не замарашка Таня, – и кивнула в сторону притихшей Сажиной, что сидела за дальним столиком у раздаточной. Господи, как же я ненавидела ее в тот момент!
А затем указала на себя, источая такой уровень превосходства, что даже я сама себе поверила, что могу быть такой конченой сукой.
– Мне было просто так забавно смотреть, как ты бегаешь за этим нищебродом, пока он пускает слюни на меня. Кстати, хочешь почитаю тебе его жалкие стишки в мою честь? – крикнула я на всю столовую и услышала в ответ дружное «да», пока Рябова стояла, хлопала глазами точно глупая курица и обтекала.
Как покорить сердце твоё холодное,
Закованное в панцире из льда?
Без тебя вся моя жизнь бестолковая,
Лишь для тебя эти слова.
Про любовь, про надежду, про скуку,
Как пусто там, где нет тебя
И что ни на одну адскую минуту
Я не забывал твои глаза.
Ромашки. Полевые. Простые.
Завёрнутые в пергамент стихов моих,
Писал
И сладкий шёпот губ чужих.
Ты знаешь? Ты мне снилась.
И больше не говоришь, что я плохой.
Не перегорело, не испарилось
Банально, просто – я весь твой.
Я кривлялась и хихикала, как дурочка, когда зачитывала эти строки на потеху всей переполненной столовой, хотя внутри душа моя рыдала и корчилась в конвульсиях. И сама себе была противна.
До тошноты! Никогда более, ни до, ни после, я не чувствовала себя более гадкой и мерзкой, как в тот день. Но и это было не все, хотя я и думала, что оказалась на дне.
Нет!
Мне и его пробили. Виртуозно и уже на следующий день. Стас пришел на последний звонок с Сажиной как пара. Влюбленные и счастливые. Улыбались и держались за руки, говорили друг с другом, смотря прямо в глаза. И для меня это был удар такой силы, что я почти сломалась. Окончательно же это случилось после торжественной части, когда его уверенные слова разнеслись по всему холлу.
На меня был спор. Шутки ради. Завалить, использовать и кинуть. Вот и все.
А Таню он любил. Только ее одну.
Этом меня спасло и убило одновременно…
Глава 28
POV Арина
Не знаю, где я тогда взяла силы, чтобы не расплакаться на глазах у всей школы. Но я сделала это. Задрала нос повыше, сложила руки на груди, изображая совершенное безразличие к ситуации…и со всей силы прикусила щеку изнутри.
Почти до крови.
Чтобы перекрыть боль сердечную. Чтобы не наброситься на Гордеева и не расцарапать его грешные глаза. Чтобы не ползать у него в ногах, умоляя сказать за что он так поступил со мной? Что я ему, черт возьми сделала?
Выстояла. А потом сама же уехала вслед за ними.
В салоне авто меня и накрыло. Помню только, что водитель отзвонился отцу, причитая о том, что со мной творится какая-то неведомая херня. А потом все как в тумане. Просьбы отца поесть и принять какие-то «колеса», чтобы поспать и успокоиться. Видите ли, ему надоело слушать мой бесконечный вой. Пару раз был сам, требовал назвать имя смертника, что посмел обитель меня, изображал примерного папашу. Потом, видимо, надоело кривляться и в мою комнату штабелями пошли мозгоправы.
В топку! Да и мне самой было противно от того, в кого я превратилась – скулящая жалка псина. Незавидная участь…
Тем более, если учесть, что я с каждым днем все чаще думала о том, чтобы позвонить Стасу или написать. А потом просить хотя бы крупинку любви для меня.
Малюсенькую! Мне и бы и того хватило. Вот тогда-то мне и стало по-настоящему страшно.
Спустя пару дней выползла из своей комнаты и к отцу. Захлебываясь слезами, попросила как можно быстрее отправить меня из страны. Согласился быстро, а я наконец-то выдохнула, потому что верила – с глаз долой, из сердца вон.