Девочка-мечта
Шрифт:
Ишь, деловая колбаса, мама она. Прозрела наконец-то, дошло через два десятка лет.
Всмотрелся в черты ее лица и саркастически усмехнулся. Ничего от нее не унаследовал и слава Богу. В папку пошел, почти копия. Как говорится, найти десять отличий. Не хотел я иметь с ней ничего общего, вот и природа решила сыграть мне на руку.
Но это лирика…
Короче, отца я решил пытать до последнего. Приехал, разулся, разделся, прошел на кухню, улыбнулся родному человеку и перешел сразу к делу.
– Знаешь, с кем познакомился на днях, пап?
– С кем, сынок? – тепло
– С Нелли. С той самой, что, вроде как, Эйхман.
Но отец даже бровью не повел. Аккуратно поставил чайник на плиту, взял два пакетика чая, один передал мне и только тогда медленно опустился на стул. Полминуты абсолютной тишины, но я ждал. Я имел право на правду. Раньше мне было плевать, а сейчас нет, и черт его знает почему.
Надо и все тут!
– Ну и как тебе новая знакомая? – поднял на меня усталый взгляд отец.
– Говорит, мама моя, – пожал плечами.
– О, как! – хмыкнул.
– Ага…
– Если хочешь общаться с ней, то я возражать не стану, – сказал, а сам кулаки стиснул.
Не переболел еще. До сих пор ломает. И от этого понимания я эту чертову Эйхман еще сильнее возненавидел. Не баба, а натуральный паразит – ничем не вытравишь.
– Я хочу знать все, пап. От и до. Понимаешь?
– Стас…
– Я имею на это право. Она меня бросила, и я хочу знать почему, – глаза в глаза, и я вижу, как он сдается, а потом и тяжело выдыхает, начиная свою исповедь.
– Мы познакомились с ней на первом курсе института. Я – бюджетник в дырявых, не раз переклеенных кедах. Она – золотая девочка из высшего общества. Я влюбился с первого взгляда, но даже дышать в ее сторону не смел. А потом она на игру пришла. Я тогда за институтскую баскетбольную команду выступал. Засмотрелся на нее и получил мячом по башке. Идиот. Все вокруг ржали, а мне было жутко стыдно. Но только перед ней. Я хотел показать крутую игру, произвести на нее впечатление, а получилось, как всегда.
– Через жопу, – кивнул я.
– Да.
– Дальше?
– А дальше у меня решили взять интервью для студенческой газеты. Мол, почему пропустил пас и все такое. Ее подруга спрашивала, а Нелли стояла рядом, чиркала что-то в блокноте. Ну я и сказал, как есть, ведь дальше стыдиться было уже все равно некуда. Посмотрел прямо на нее и выдал правду-матку. Мол, затупил, потому что засмотрелся на любимую девушку.
– А она?
– А она раскраснелась как помидорка, губы кусать начала, глаза отводить. Ну я от этих сигналов осмелел и решил сыграть ва-банк. Говорю мол, какая может быть игра, когда в голове только и крутится как пригласить любимую на свидание? Да и согласится ли она. И тогда Нелли подняла на меня глаза и ответила всего одно слово: «согласится». Я чуть не сдурел от радости. Ходил все время как пьяный. Да что там ходил? Летал! Уже на первом свидании мы целовались как сумасшедшие, а потом я предложил ей официально стать моей девушкой. И, знаешь, мы были дураки и совсем не знали жизни, полностью растворились в своих чувствах, забывая обо всем. А потому спустя два месяца Нелли забеременела.
– Капец, пап, – подпер я ладонью подбородок.
–
И вдруг отец замолчал, хлебнул из кружки чаю, хмыкнул. Но я не торопил. Ждал.
– Мы то лето тут, в Питере были, когда это случилось. Я к ней каждый день с гостинцами бегал. Переживал, ночами не спал. Снимки узи разглядывал. Радовался как ребенок, что у меня будет сын, а Нелли все твердила, что тебя назвать нужно только Станиславом и никак иначе. Я же только недовольно крякал, хотел Ивана. А потом началось. То Нелли спит, то Нелли на процедурах, то срачка, то болячка. Я списывал все на нервы, пока не наступило тринадцатое августа.
– Я родился.
– Да, ты родился, Стас. Вот только об этом мне сообщила не любимая жена, а медперсонал. Мол, мама на ребенка написала отказ и покинула больницу. Я тогда думал, что сплю или тронулся головой, но нет, то была страшная реальность, в которой я пытаюсь дозвониться до своей любимой женщины, но раз за разом, терплю неудачу. На выписку приехал я и, как это не удивительно, Христиан Эйхман, отец Нелли. Привез целую кучу вещей, ну там, кроватки, коляски и прочее. А потом посадил меня за стол и вывалил всю правду. Мол, так и так, дочка у меня ветреная стрекоза, оказалась не готовой к роли матери, что это все не про нее. Что она устала жить с бедным студентом и ей нужна свобода. Под конец твой дед дал мне денег. Много денег. Сказал, что на этой сумме настояла сама Нелли. Вроде как извинилась за то, что самоустранилась.
– И ты взял? – прикусил я изнутри щеку от гнева, боли и омерзения.
– Нет. Ни рубля, сын. Открыл счет на твое имя, кинул и постарался забыть про них. Точно так же, как и про твою мать.
– Получилось?
– Ну как видишь, – по своему обыкновению, ушел от ответа отец.
– Слабоумие и отвага, – пробормотал я, – после всего того, что ты мне рассказал, папа, я еще больше не понимаю, на что рассчитывала эта женщина, когда сунулась ко мне со своими, вдруг воскресшими материнскими чувствами.
– Не знаю, – пожал плечами отец и снова отхлебнул и кружки остывший чай, грустно полируя пейзаж за окном.
– Вот и я тоже не знаю, – выдавил из себя, а потом четко поставил себе за цель – Нелли Эйхман никогда не войдет в мою жизнь.
Никогда!
Несколько месяцев к ряду Эйхман не оставляла попытки вызвать меня на разговор. Но я от всего открещивался. Сначала вежливо, но холодно ставил женщину на место в ответ на ее приглашения уделить ей время. Но потом, когда мое терпение лопнуло, я не сдержался и послал блудную мать в долгое, пешее путешествие.