Девочка-мечта
Шрифт:
Это было аккурат под новый год. Я в то время как раз переехал в новую квартиру, что позволил купить себе. Не полностью в деньги, нет. Куда там? Но предложение поступило чересчур сладкое, чтобы от него отказываться.
Как-то после очередного совещания, которое закончилось глубоко за полночь, Сан Дмитрич нахмурился и спросил у меня, где я вообще обитаю в Москве. От тетки я давно съехал и теперь жил один.
– В Лефортово, – пожал я плечами.
– Далековато, Стас…надо бы тебя куда поближе переселить.
– Поближе меня
– А ты не дяде плати, а за свое.
– А свое я хочу на максималках, Сан Дмитрич. Чтобы красиво и с видом на Кремль.
– Губа не дура, – хмыкнул Толмацкий.
– Не могу с вами не согласиться. И губа не дура, да и все остальное тоже, – кивнул я и тут же выхватил шутливый подзатыльник.
– Слушай, у меня тут у знакомого только стройка закончилась. Квартиры элитные, видовые, короче, не фуфло. Рыночную стоимость ты не потянешь, ясень-хрясень, а вот по себестоимости можно договориться. Человек мне крупно должен, а я тебе благодарен за Русина. Могу замолвить словечко. Хочешь?
– Хочу. Но…у меня есть только то, что вы мне выплатили по Дальнему Востоку.
– На первоначальный взнос, думаю, хватит.
– М-да…а остальное буду до китайской пасхи башлять, – буркнул я, но крепко призадумался.
– Ты себя недооцениваешь, Стас, – хлопнул меня по плечу Толмацкий, и я решил, что выслушаю предложение, а потом уже буду хвататься за волосы и принимать решения.
Короче, уже через месяц в моей новой жилплощади кипел ремонт. А к Новому году я собрал всех своих немногочисленных друзей на новоселье.
Эх, знал бы я тогда, что это мама для меня постаралась, в жизнь бы не клюнул на россказни своего работодателя. Это была стройка одной из ее дочерних компаний. Но я этого не знал, а просто радовался тому, что влез в многомиллионную кабалу. Сказочный дебил!
Ладно, все это лирические отступления. Вернемся к теме.
Мать моя, после того как провалила все попытки поговорить со мной очно, принялась атаковать меня заочно. Капец, она была реально как танк. Перла – не остановить.
Письма мне писала. Но я их даже не читал, просто спускал в измельчитель для бумаги, злился, но продолжал жить дальше. Электронные же послания я автоматически отправлял в корзину, а номер ее телефона после первого же сообщения отправил в бан.
И вот февраль, длинные выходные, я еду к отцу в гости. С коммуналки он как полгода съехал. Перебрался из Питера в городок спутник, нашел новую работу, сделал собственными руками приличный ремонт в недавно купленной однушке. И вообще жил в свое удовольствие. Конечно, я предлагал помощь, но папаня мой гордый перец – категорически отказался. Мол, я сам, а ты для себя живи, мне и так хорошо. Точка.
Стучу в дверь, а потом понимаю, что она открыта. Захожу с опаской, но в доме чисто и обалденно пахнет жареным мясом. Разуваюсь, раздеваюсь, прихватываю пакеты с подарками в честь праздника.
– Пап, я дома, – по ходу движения заглядываю на кухню, но там никого, а потому иду дальше в гостиную.
А там и замираю, как вкопанный.
Нелли, мать ее, Эйхман. И мой отец.
Одна на меня смотрит с отчаянием. Второй затравленно.
И молчат.
– У вас вообще совесть хоть какая-то есть? – с порога и сразу же наезжаю я на женщину, – Какого черты вы притащились сюда? Что вашей царской заднице надо от нашей семьи? Вы бросили нас двадцать два года назад! Дороги назад нет и не предвидится, как бы вы теперь не изгалялись перед нами.
– Я не бросала вас, – порывисто встала Эйхман на ноги, а потом вскинула руки и прижала их к щекам.
– Ага, ну да, конечно, – хмыкнул я саркастически, а отец прикрыл глаза и потер их пальцами, выдавая крайнюю степень своего напряжения.
– Мне сказали, что ребенок не выжил. Понимаете? Они все говорили, что у девочки были многочисленные врожденные пороки развития. Мне показали мертвое тельце! Я видела его своими собственными глазами! Видела!
– Я не девочка, как видите, – выплюнул, теряя всякое терпение от этого фарса.
– Вижу! Очень хорошо вижу. А потому думаю, что произошла какая-то чудовищная, катастрофическая ошибка. Может быть подмена или еще что-то такое. Но у меня нет никаких доказательств. Архив роддома сгорел почти сразу же, работники давно сменились, – голос Эйхман дрожал и слезы стояли в ее красивых глазах, но мне было плевать на ее мнимые страдания.
– Ну да, возможно и так, – подал голос отец, – и тогда это многое объясняет, особенно тот факт, что ты тут же слиняла из роддома, позабыв о том, что у тебя есть законный супруг. Да, Нелли?
– Нет! – почти раненой птицей вскрикнула она, – Все было не так! Зачем ты сейчас говоришь все это? Ну не сложилось у нас, прошла твоя любовь, но зачем теперь выставлять меня монстром?
– Что ты несешь? – устало вздохнул отец, – Как тебе не стыдно сейчас обвинять меня в своем побеге?
– Ты изменял мне! Я видела доказательства, Сережа! Да и потом ты не пытался найти меня. Я всю боль пережила сама, в полнейшем одиночестве! – и она все-таки расплакалась, а я закатил глаза к потолку. Дурдом, не иначе же!
– Прекратите этот жалкий спектакль и уходите отсюда, – указал я на дверь, но меня никто не услышал.
Женщина вдруг кинулась к конверту, лежащему на кресле, а потом суматошно вытащила из него какие-то фотографии и бумажки.
– Вот! Посмотрите! Вот, я не вру вам! – но никто даже с места не сдвинулся, – Ну посмотрите же, я прошу вас. Пожалуйста! Сережа? Стас?
– Уходи, Нелли, тебе здесь не рады, – жестко обрубил ее отец, и женщина вздрогнула, а потом бросила стопку бумаг на кресло и понуро пошла к выходу.