Девочка Нягань (сборник)

Чабина Любовь

Потом, помню, я в суде заседала (меня в тот год общественным обвинителем выбрали от производства). Гроза была страшная. Ко мне прямо в зал заседания мужики пришли: «Медведица ваша вернулась, сидит возле ограды недалеко от леса».

Быстро собрались, поехали. Николай приготовил петлю из тонкого троса и за забор встал, я – хлебушком её приманиваю так, чтоб она голову в петлю эту завела. Потянулась она за хлебом, а Николай трос дёрнул, и попалась наша гулёна в нехитрую ловушку. Бьётся, упирается, из-за этого петля так сильно затянулась на её шее, что Сюрприза сознание потеряла. Мужики быстро ей цепь вокруг шеи

обмотали и закрепили. Одна из женщин взяла её за ухо и стала об землю бить, чтоб в чувство привести. Я смотрю на всё, а сердце кровью обливается – жалко Сюрпризу, но и иначе нельзя! Она же опасна, когда на свободе находится! И не прогнать её уже вглубь тайги.

Наконец ожила наша медведица. Мужики с двух сторон её за цепи держали, к дому нашему привели и приковали. Она даже и не тосковала. Быстро занялась обустройством своей жилплощади. Под домом яму себе вырыла, как нору, а потом начала стену дома разбирать.

Дело в том, что за этой стеной находилась кладовка. А в кладовке у нас рыба вялилась. Вот и надумала Сюрприза эту рыбу съесть. Смогла одну доску оторвать, за другие берётся. А я что в такой ситуации с медведем сделаю, как сама дом от разорения спасу? Николай на работе был, а она ведь слов не понимает!

Набрала я горячей воды в ковшик, вышла и через сделанную медведицей дыру в стене плеснула на неё. Ошпарить не ошпарила – вода не настолько горячая была, но напугать напугала. Потом второй раз так же сделала, она и поняла, что ковшик в моих руках – оружие серьёзное. Только начнет кладовку разбирать, я ей ковшиком погрожу, она и угомонится.

Чтобы она ночью не довершила своё чёрное дело, поставила я у дыры в стене кастрюли, тазики, вёдра и спать пошла. Ночью слышу – загрохотало. Я сразу с пустым ковшиком туда. Так до утра и продержалась.

Утром Николай с работы вернулся и так крепко отремонтировал стену кладовки, что медведица и подцепить ничего из досок уже не могла. Тогда забралась она под дом и начала полы снизу разбирать. Еле отучили её от этого.

Подошла осень. Сюрприза выросла, окрепла. Аппетит у неё вырос тоже. Восемь буханок хлеба в день она съедала! Мы и крупы, и вермишель ей варили. Одна ведёрная кастрюля варится, а другая остывает.

Я принесу ей еду и говорю: «Сюрприза, где твой тазик?» Она возьмёт в передние лапы тазик, из которого мы её кормили, и кидает мне. Он упадет далеко от меня, а я ей: «Кто же так подает? Ты мне хорошо подай!» Она извернется, хоть задней лапой, да достанет неудачно брошенный таз и снова мне бросит. Чтоб поближе получилось.

А ещё ей народ со всего посёлка рыбу носил. Благо, к осени рыбалка была весьма популярным промыслом. Она часть брошенной ей рыбы съест, а остальное в кучу сложит, голову на неё, как на подушку, положит, и спит. Храпит, как пьяный мужик!

Мы в то время каждое воскресенье на речку всей семьёй рыбачить ходили. Рыбалка для нас не трудом – забавой была. Рыбы много в реке водилось. Марина иногда от скуки убежит на речку, штук сто окуней удочкой надёргает и говорит: «Надоело!» Вот такая рыбалка в нашей речке получалась. И вот однажды, когда мы семьёй рыбачили, случилось ЧП. У соседей наших, Богачёвых, поросёнок из стойла выбежал и прибежал к медведице. Она его, понятное дело, к себе в нору затащила и загубила. А съесть не успела. Наш пёс по кличке Неудачник увидел такой непорядок и забрал порося у медведицы, которая в несколько раз его размерами превосходила. Стоит и охраняет его до возвращения хозяев.

Мы, когда всё узнали, Нине Богачёвой сказали про поросёнка задранного. Спросили, как компенсировать ей убыток будем, а она только рукой махнула: «Задрала, ну и ладно!»

Да-а, детки, другие времена тогда были, соседи из-за убытков не ссорились, жили дружно, относились друг к другу с пониманием.

Осень потихоньку перерастала в зиму, становилось всё холоднее. Сюрприза наша стала к зиме готовиться. Яму свою под домом прокопала глубже, затаскивала в неё всё, что только могло ей пригодиться. Мужики сено тюками на ферму возили, нет-нет да и кинут ей тюк. Она растеребит его и в берлогу к себе затащит.

И вот наступила зима. Засыпало берлогу снегом, только небольшое отверстие наружу оставалось. Я в него то хлеба буханку брошу, то банку с ягодой. Подкармливала её помаленьку. А однажды она наружу вытолкала в это же окошко трёхлитровую банку из-под ягод. Наполнена она была – не поверите! – медвежьими каками. Вот, детки, даже медведи в берлоге не гадят, чистоту поддерживают!

Весной Сюрприза выбралась из берлоги. Стала она очень крупным зверем. Но почему-то очень вялая была. Сядет и почти не шевелится. Оказывается, та цепь, которую мужики когда-то вокруг шеи ей обмотали, врезалась в кожу так сильно, что аж вросла. Мокнущая рана по всей шее образовалась.

Собрались мужчины, стали думать, как Сюрпризе помочь. После на каждую лапу ей ремень одели, уложили медведицу на спину и растянули во все стороны. Я ей на голову ковёр накинула, и стали мы цепь потихоньку снимать и рану сразу раствором марганца обрабатывать. Потом надели на неё широкий мягкий ошейник и оставили на цепи. А она от боли головой вовсе двигать не может – даже к чашке с едой не наклоняется. Стала я её с рук кормить – смешаю ягоды с мёдом и подношу к самой морде. Так я её и выходила. Выздоровела она быстро на удивление, и пошла у нас опять весёлая жизнь.

Весной, как известно, звери линяют. Вот и с Сюрпризы нашей пух клочьями полез, жарко ей в зимней шубе своей. Стала я пух с неё вычёсывать крупной расчёской. Я с неё клок пуха – она с меня клок платья. Так и вычесала я её. Мне потом женщины этот пух в нити спряли и шаль связали. Долго я после эту шаль носила.

А летом она по хозяйству мне помогать стала. Мы с ней вместе дом наш утепляли. Он был построен недавно, к тому же из сырого дерева. Брёвна за несколько лет высохли, образовались щели, и зимой в доме было очень холодно. Поэтому летом я дом утепляла, как могла. Отец-то на работе сутками, и я сама землю на чердак и в завалинки вёдрами носила, да ещё стены снаружи глиной обмазывала. И землю, и глину накопать надо было.

Медведица увидела, как я землю лопатой рыхлю да в вёдра складываю, и давай тоже копать. А мне и хорошо – помощь какая! А потом она, сколько цепь позволяла, стала в одном из своих измятых вёдер землю на чердак носить. Умница такая – вперёд хорошо по трапу поднимается, а назад – с оглядкой, задом наперед.

Устанет она землю копать, сядет отдохнуть – лапы задние вытянет перед собой, передними сзади себя обопрётся. Я подойду, похвалю её за работу, пузо ей почешу. А она улыбается! Правда, улыбается!