Девочка по вызову
Шрифт:
– Джо ничего не привозит в порт, - наконец сказал Марио.
– Он вывозит грузы оттуда.
– Он взглянул на меня, будто бы решая, стоит ли говорить дальше, а потом произнес суровые слова: - Он перевозит оружие. Для Северной Ирландии. Все эти Пэдди, любители пострелять, сидят здесь, в Бостоне, и копят деньги на свое «правое» дело. Они платят наличными и получают оружие и все остальное, что им требуется. Разгрузив лодку, Джо. возвращается домой, как в добрые старые времена. Он проводит в плавании примерно столько же времени, сколько раньше, а вернувшись домой, напивается и продолжает
– Марио замолчал, но не выдержал и взорвался: - Боже мой! Это же несправедливо! Это происходит просто потому, что он любит свой родной дом. И здесь ничего, ничего не сможет изменить! Что знает это гребаное правительство о рыболовстве? Что они могут знать о моем брате?
Я обняла его и прижала к себе. Мне нечего было сказать, потому что любые слова прозвучали бы здесь пусто, неуместно и оскорбительно. Я встала рядом с ним на колени и, по-прежнему обнимая его, стала слегка покачивать из стороны в сторону.
Я стала встречаться с Марио как минимум раз в неделю. В то же самое время он приглашал к себе других девушек, и я об этом знала. По-моему, Лори была права, и у него действительно почти каждый вечер кто-то был. Кроме суббот, которые он проводил в городе со своими «быками».
По-моему, я была единственным человеком, понимавшим, почему Марио стал нашим постоянным клиентом. Я единственная знала об ужасающей пустоте, которая наполняла его, о волнении за судьбу брата и любви к нему, о мучениях из-за собственного бессилия что-либо изменить в его жизни. Марио пытался заглушить тоску, наполняя свой дом женщинами, шампанским, азартными играми и наркотиком. Я понимала это, но никогда не заговаривала с ним о брате, и он больше не рассказывал мне о нем.
Что интересно, никто из девушек не выказывал признаков ревности к тем, кто тоже навещал Марио: его внимания хватало на всех. Все пили его шампанское, пользовались его наркотиком, слушали его, и, по большому счету, его все любили. Я же оставалась единственной женщиной, у которой он спрашивал совета или мнения.
Однажды ночью я проснулась от телефонного звонка. Как только срабатывал автоответчик, звонок срывался, и потом все повторялось снова. Это действовало мне на нервы: я жила в квартире-студии, которая обладала потрясающим эхом.
Отчаянно ругаясь, я попыталась выдернуть шнур из розетки, но вместо этого случайно сняла трубку. Звонила Персик. Она всегда закрывала службу к двум часам ночи, следуя своей теории поведения человека в отчаянном положении: после двух могут звонить только такие люди. Часы, в циферблат которых я всматривалась, изо всех сил щуря глаза, показывали половину четвертого.
– Персик, у тебя все в порядке?
– Персик в свое время совершала драматические попытки свести счеты с жизнью. Ночной звонок вполне мог быть одним из проявлений подавленного состояния души.
– У меня все нормально. Слушай, ты не согласишься съездить к Марио?
– Сейчас?
– Я не могла поверить собственным ушам. Мне совсем не хотелось ехать в Уэстон.
– Ему просто нужно, чтобы кто-нибудь побыл рядом. Пожалуйста, съезди, ты меня очень этим обяжешь. Ему очень одиноко, и он подавлен.
Мне пришлось задуматься.
– А машина? Я не могу поехать на своей, у меня еще вчера сдох аккумулятор, помнишь?
– Возьми такси. Он заплатит. Пожалуйста, Джен!
И я поехала. Конечно, я поехала. Водитель проявлял ко мне интерес до тех пор, пока я не сказала ему, что еду ухаживать за человеком, умирающим от СПИДа. Таксист был гаитянином, и эта новость быстро его остудила. Моя ложь во спасение оказалась очень полезной, поскольку исключила назревающее предложение быстрого секса в машине, которым славились бостонские водители.
Марио был рад меня видеть и несколько раз сказал об этом. Мы отправились в спальню, где все происходило, как обычно: поверхностные разговоры на общие темы, нежные поцелуи и ласки, кокаин и шампанское. Я уехала в семь утра, когда Марио решил, что ему надо поспать.
Он не объяснил, почему ему так понадобилось мое общество именно в эту ночь. Я не стала его об этом спрашивать.
Жизнь продолжалась. Время от времени Марио приглашал к себе двух девушек, но сценарий этих встреч никогда не менялся. Это было приятно, прибыльно и регулярно.
В сентябре начался новый учебный год в учебных заведениях Бостона, и у Персика появились свежие лица. Этой осенью в агентстве начала работать Зоя.
Персик много говорила о ней: клиенты обожали ее, она была неутомима, прекрасна и зарабатывала для Персика кучу денег.
В октябре Зоя первый раз поехала к Марио, и с этого дня все изменилось.
Мы все говорили об этом, и никто не мог понять, что между ними произошло. Как бы то ни было, Марио внезапно захотел видеть только Зою и был готов приглашать ее каждый вечер, когда она работала. На других девушек он соглашался, только если Зоя в этот вечер была занята. Он не стал плохо относиться к кому-либо из нас - он просто хотел видеть Зою.
Конечно, нам это не понравилось. Потеря Марио как постоянного клиента означала для нас, что нам придется работать значительно больше, напряженнее и за меньшие деньги.
– Наша работа - рулетка, - любила говорить Персик.
– Иногда тебе везет, а иногда - нет.
Я была счастлива услышать, что Марио снова хочет меня видеть в Уэстоне. Обычно девушки выстраивались в очередь на те вечера, когда Зоя не могла приехать к Марио, а мне однажды пришлось отказать ему, потому что я была вынуждена присутствовать на исключительно важном для моей карьеры приеме. Мало кто осмеливался отказать Марио.
Приехав к Марио, я узнала, что Зоя уже там. У хозяина был гость, и я предназначалась как угощение для друга.
Марио считал, что этим делал мне комплимент. Я отнеслась к этому философски: друг Марио…
Итак, мы с другом отправились в спальню. Возможно, я ожидала чего-то другого, но друг Марио был совершенно не похож на хозяина дома. Следующие два часа у меня прошли в тяжелом физическом труде. Мужчина употребил достаточно кокаина до моего приезда и неоднократно делал это при мне, но оказался совершенно не готовым признать действие этого вещества на свои сексуальные способности.