Девочка по вызову
Шрифт:
Я позвонила Персику из первого же автомата, который попался на моем пути.
Она вежливо спросила, как вес прошло, и пожелала мне спокойной ночи. Повесив трубку, я поймала себя па непостижимой мысли. Я вспомнила, как сидела в джакузи в фитнесс-центре, испытывая чувство благодарности судьбе за то, что у меня есть пожизненное членство, которое, как бы иронично это ни звучало, подарила мне мать. Я думала, что, когда начну работать, мне очень пригодится возможность прийти сюда в любое время и отмыться от всей грязи и неприятных ощущений, с которыми я столкнусь. Я считала, что мне потребуются время и усилия, чтобы снова почувствовать себя чистой.
Садясь за
В ту ночь я прекрасно спала. Меня не преследовали кошмары, я не просыпалась в поту от приступов паники, и позывы к рвоте не сжимали желудок. Я даже выписала чек в уплату электроэнергии.
Такая работа могла мне подойти, и я совсем не удивилась, когда поняла, что не испытываю угрызений совести.
Глава вторая
Пришел следующий день, как это бывает всегда. Неотвратимо и неизменно. Приехав домой, я приняла душ, а перед выходом на работу сделала это снова по привычке.
Я одевалась так, как по моему представлению следовало одеваться преподавателю колледжа: достаточно профессионально, чтобы тебя не путали с учащимися, и не слишком формально, чтобы люди не решили, что ты воспринимаешь себя слишком серьезно. В мире академического образования общественные колледжи определенно не воспринимались всерьез. Это несправедливо, но, помнится, Ленин как-то сказал, что восприятие и есть реальность. Действительно, именно в таких учебных заведениях многие начинают и многие же заканчивают свое образование.
Мне не хотелось об этом думать.
Мне повезло с лекциями на тему «Смерть: процесс и результат». Мне предложили их в рамках программы сотрудничества колледжа и местной больницы. Основными слушателями были профессиональные медсестры, которые учились для того, чтобы получить повышение, так что у моих студентов хватало и мотивации, и опыта. На занятиях я говорила о смерти, с которой мои ученики сталкивались ежедневно. Эта тема воспитывает в слушателе немалую долю смирения.
В самое первое утро после работы на Персика, признаться, я не ощущала в себе смирения. Наоборот, я была в приподнятом настроении и чувствовала себя превосходно.
В тот день мы говорили о смерти и войне. Мне эта тема нравилась больше всего, потому что по ней существует больше всего материала, которым можно заинтересовать студентов.
Я не хотела говорить о том, что такое война и хорошо это или плохо. Мне нужно было лишь разбередить чувства слушателей, обострить и очистить их восприятие, чтобы они могли прийти к самостоятельным выводам. Или же чтобы они могли сами себя запутать, потому что и это было возможно.
Я прочитала вслух два стихотворения: «Осознанные возражения» Эдны Сент-Винсент Мил-лэй и «Потери» Рэндалла Джаррела. Написанные на пике эмоций, они были удивительно красивы и не могли оставить слушателя равнодушным. Как обычно, я прочитала их почти по памяти, наблюдая за реакцией студентов, чтобы направить в нужное русло дискуссию, которую запланировала на этот урок. И вдруг, внезапно, на какую-то долю секунды, я снова оказалась на паруснике, попивая вино и чувствуя купюры в своем кармане.
И мне это понравилось. Я будто бы покинула свое тело, смотрела на себя со стороны и радовалась тому, что вижу. Мне нравилась моя профессиональная компетентность и то, что я занимаюсь полезным делом. Так же понравилось
Я быстро вернулась к действительности, пока заключительные слова стихотворения Рэндалла Джаррела эхом отзывались в аудитории:
В ту ночь, что я умер, Мне снилось, что я мертв, И города спросили у меня: «Зачем ты умираешь?» «Мы успокоились, если спокоен ты. Зачем тогда ты смерть выбираешь?»Я ждала. Молчание - мой верный помощник. Оно заставляет людей почувствовать себя неловко, и они начинают говорить только ради того, чтобы положить ему конец, проговариваясь в том, что никогда не стали бы обсуждать при иных обстоятельствах. Слова Эдны Миллэй тоже потонули в молчании:
Я умру, но на этом Иссякнут мои одолжения смерти. Она мне не хозяйка.Я пока не дошла до тяжелой артиллерии: «Смерть артиллериста» Джаррела могла в миг опустошить аудиторию. Я как-то прочитала это стихотворение в первый год работы, и, по-моему, трети студентов стало плохо. Во всяком случае, выглядели они не лучшим образом.
Я ждала, и, воспользовавшись молчанием, погрузилась в собственные мысли.
Эти люди, студенты, слушали поэзию, которая, по их искреннему убеждению, не имела к ним никакого отношения.
Они делали это только потому, что я попросила их об этом. За недели и месяцы, которые мы провели вместе, я научила их доверять мне. Теперь я могу попросить их послушать странную речь незнакомых им людей и постараться найти скрытую в ней истину. Они доверяли мне, потому что я обладала авторитетом в их глазах.
Половина студентов даже называли меня доктором, что только подчеркивало их уважение. Это даже немного пугало меня. Что, если, задавленная собственным авторитетом, я не смогу позволить себе быть сексуальной? Что, если я больше не смогу работать на Персика? Что, если я поеду на вызов, а клиент меня не захочет? Что, если Брюс был исключением? Может быть, я все-таки слишком стара для этого? Может ли получиться так, что я всю жизнь буду с горечью вспоминать эту ночь как нечто желанное и недоступное? Если так, то, выходит, мне не стоило и начинать?
Позвонив Персику, я снова, только более настойчиво, попросила ее о встрече. Ей это не понравилось, она всячески сопротивлялась. Как я узнала позже, она никогда не встречалась с девушками в начале их работы. Иногда она не встречалась с ними вовсе. Она дожидалась того момента, когда у нее складывалось собственное мнение о новом человеке по телефонным разговорам и отзывам клиентов. Я так и не смогла понять, почему это происходило именно так. Может быть, личные встречи делали девушек слишком реальными для нее.