Девочка Прасковья
Шрифт:
утром, а взять с собой кого-то из друзей она не могла, так как путевки эти были
строго рассчитаны на взрослых и детей, и, таким образом, весь ее отпуск
находился
под угрозой срыва. Поохав, соседка наконец решилась и предложила маме отпустить
с ней меня! Я даже поперхнулся, представив себя бредущим по тайге с тяжелой
сумой на плечах в тошнотворном мареве болотных паров и в облаках всевозможного
гнуса вместо того, чтобы прогуливаться с фотоаппаратом по загадочным
прохладных пирамид. Мама, в принципе, была не против отпустить меня в этот
пешеходный круиз, чтобы вывести меня из состояния безразличия и тоски, но она
прекрасно понимала, что я вряд ли пойду на это, так как знала, что спартанский
образ жизни вовсе не моя стихия… Поэтому она, не желая сразу отказывать тете
Клаве и тем самым окончательно ее огорчить, сказала, что не уверена в том, что
мне понравится эта затея, но попробует со мной поговорить. Я же мысленно
представил, как насторожилась в это время бедная наша соседка, чувствуя, что
Урал для нее, похоже, также превращается в сладкий мираж, как еще совсем
недавно растаял у нас Древний Египет. И мне вновь стало ее жаль. И еще я
представил, что впереди меня ждут целых две недели томительного ожидания, которые, пожалуй, будут похлеще путешествия на Урал! Конечно же, мне вовсе не
хотелось отправляться в долгий изматывающий поход по горным лесам и подставлять
свое тело под нещадные укусы бесчисленных комаров и мошек, но другого способа
убить время в данный момент не было, да и совсем расстраивать добрую тетю Клаву
тоже не хотелось, поэтому я глубоко вздохнул и принял, показавшееся бы многим
из моих друзей безумным, решение ехать на Урал! Я встал, вышел в прихожую и, поздоровавшись с соседкой и кратко выслушав ее сбивчивый рассказ-предложение, согласился, чем немало удивил маму и в то же время несказанно обрадовал тетю
Клаву.
НА ПАРОМЕ
Сборы были недолгими. Не
желая обременять себя лишними предметами, я кинул в дорожную сумку лишь
предметы личной гигиены, кое-что из сменной одежды, дюжину шоколадных
батончиков да побольше тюбиков с «комариной мазью». А чтобы не особо скучать в
лесных дебрях без привычной цивилизации, прихватил еще мобилу да mp3-плейер.
Даже
фотоаппарат не стал брать с собой, считая, что в этом походе ничего
интересного, кроме мошкары да кикимор, не встретишь, да и пленку, подготовленную для Египта, тратить попусту не хотелось.
Вот так и начиналась моя
эпопея, о которой и пойдет весь мой дальнейший рассказ. Вы, ребята, наверно, ждете от меня, что сейчас я начну описывать вам красоты и
достопримечательности, увиденные в этом неожиданном путешествии? Если это так, то должен, к сожалению, вас разочаровать. Об этих двух неделях блуждания по
лесным
и горным тропам у меня мало что осталось, ибо пошел я на это, как вы знаете, не
по зову сердца, а по великой нужде. Моей целью было лишь убить побыстрей время, а не изучать прелести природы родной страны. Я покорно, точно ученый ослик, таскался следом за тетей Клавой, заткнув уши «таблетками» плейера, обливался
противным потом, наслаждался любимой музыкой в стиле рэп, и мало обращал
внимания на окружающую нас обстановку. Многие мои друзья в это время классно
отдыхали. Так, например, Гоша Боксерманн уже проверял, действительно ли нельзя
утонуть в Мёртвом море, а Нинка Вернер бродила с бабулей по тихим австрийским
улочкам да уписывала знаменитые венские сосиски. (Да, кстати, а вы знаете, ребята, что эти самые сосиски изобрел человек по фамилии Лайнер. Прикольно, правда?) Игорек Сосновский рванул с дядей-писателем аж в Париж! Счастливые…
Даже соседский Лёнька сейчас поди нежился на южном солнышке, полеживая на
каком-нибудь диком пляже после долгого подводного путешествия и разглядывая
большую диковинную раковину, в которой и на земле по-прежнему все бушует и
волнуется море… А я вместо него должен был колесить по трудным дорогам
Предуралья, дышать болотными «ароматами» и кормить своей кровушкой несметные
полчища комаров. Поэтому две недели пролетели как-то быстро, точно все это мне
приснилось. В памяти остались лишь краткие отрывки увиденного: то мы идем возле
бескрайнего болота, ухающего, булькающего и дымящегося; то сидим ночью у
огромного костра и печем картошку, а кто-то поет под гитару; то вот лезем по
какой-то тесной пещере с сосульками, растущими почему-то снизу вверх; то бродим
среди серых и мрачных строений полузаброшенного деревянного монастыря; то
упрямо карабкаемся на крутую гору; то ждем паром, чтобы переправиться через
широкую и быструю реку; то внезапно набредаем на грибную поляну, и тогда и
взрослые, и дети, смеясь и радуясь, принимаются живо собирать беляки всех
размеров, соревнуясь, кто найдет крупнее, а кто наберет больше, а я сижу на
пне, слушаю музыку, вдыхаю запахи леса и усмехаюсь, наблюдая эту картину, ленясь даже нагнуться и срезать торчащий прямо у моей ноги крепенький
боровичок… А в мозгу у меня вновь рисуются картинки далекого, манящего, знойного Египта с его верблюдами, бедуинами, миражами… Даже в пещере я думал, что нахожусь под таинственными сводами пирамиды и что стоит лишь завернуть за
очередной поворот, как откроется зал с гробницей неизвестного еще науке