Девочка с косичками
Шрифт:
— Ладно, — недовольно согласился Илья. — Только смотри вернись. Слышишь, обязательно вернись. Мы тут ждать станем.
— Будь очень осторожна, Зинок, — с тёплым участием сказала Мария.
— Не волнуйтесь, — Зина положила ей руку на плечо, моргнула многозначительно, улыбнулась, — Я обязательно вернусь к вам. Я не прощаюсь. Пока.
Зина вскинула за спину вязанку хвороста, который собрал ей Илья, вышла из леса и неторопливо пошла полем, в сторону деревни.
Илья и Мария, укрывшись в кустах, внимательно наблюдали за Зиной до тех пор, пока она не скрылась за первыми избами деревни Мостищи.
Около избы Веры Лузгиной её остановили два парня. Они вышли из проулка. На руках у них были белые повязки с двумя чёрными буквами «ОД», что означало — полиция.
«От этих не уйдёшь», — подумала Зина.
Она смело пошла навстречу им, стараясь не выдать волнения. Полицаи не спускали с неё глаз. Подошли вплотную. Она хотела обойти, но один из них преградил путь.
— Ты кто такая?
— Мария Козлова, — ответила Зина.
Полицаи оглядели худенькую фигурку девочки, точно прощупали.
— Документы, — потребовал остроносый.
Зина достала справку на имя Марии Козловой, отпечатанную на бланке немецкой комендатуры.
— Вроде не липа, — остроносый сдвинул на глаза шапку. — Ладно, пошли, проверим.
— Ещё чего не хватало? — попыталась возразить Зина.
— Но, но! Без трепотни. Коли жить не надоело, — сказал остроносый и толкнул Зину в спину.
Полицаи отвели Зину в посёлок Оболь и заперли в холодном кирпичном амбаре. В единственное маленькое вентиляционное отверстие, которое находилось под самым потолком, пробивался слабый пучок света.
Зина осмотрела стены, дверь, пол, потолок и убедилась, что выбраться из амбара нет никакой возможности.
Её продержали в амбаре весь день и ночь и за это время никто за ней не пришёл. Она сидела в углу, сжавшись в комочек, вздрагивала иногда от холода и постоянно думала, как убежать. Сон не шёл к ней. Она старалась успокоить себя мыслью, что всё обойдётся, что она сумеет убедить полицаев или немцев, что её арест просто какое-то недоразумение, но где-то подсознательно назойливая мысль всё время напоминала о том, что это провал и что ей не удастся ничего доказать. Она хотела представить, что за этим последует, и не могла. В эту ночь она передумала о многом. Вспомнила, как жила, правильно ли поступала, и в основном осталась довольна своими поступками и действиями.
Утром послышался шум мотора. К амбару подъехала машина и остановилась. Хлопнула дверца кабины. Кто-то снял замок и раскрыл дверь. Те полицаи, которые схватили её вчера и заперли в амбаре, стояли в проёме. За ними — около машины — топтался немец с автоматом. Один из полицаев, прищурясь, заглянул в полутьму амбара, отрывисто и зло гаркнул:
— А ну, выходи!
Зина спокойно шагнула на улицу, взглянула на посёлок. Немец, стоящий около машины, направил на неё автомат. Зина зябко поёжилась от утреннего холода. Полицаи подтолкнули её к заднему борту машины и приказали забраться в кузов. Она молча перебралась через борт и села на откидную скамейку. Полицаи подсели справа и слева от неё, немец сел напротив, положив автомат на колени.
«Не убежишь, — подумала Зина. — Подстрелят сразу».
Солдаты согнали к комендатуре жителей окрестных деревень, окружили их, а потом вывели на крыльцо Зину. Она стояла, босая, в одном белом платьице, и жадно вглядывалась в толпу, стараясь различить знакомые лица.
Немецкий офицер, комендант Оболи, гаркнул в толпу:
— Кто может узнать эту девчонку?
Люди стояли, низко опустив головы, и никто из них не проронил ни слова.
На неосёдланной лошади прискакал Экерт. Его вызвали по телефону. Он спрыгнул на землю и подбежал к крыльцу.
— С чем она поймана? — спросил Экерт у офицера.
— Вот с этим, — комендант протянул справку.
— Да это, господин комендант, городская девчонка. Работала у нас, между прочим, в офицерской столовой судомойкой. А после диверсии сбежала к партизанам.
— Не может быть! Почти ребёнок, — удивился офицер.
— Она самая. У неё и справка на чужое имя. В справке-то написано Мария Козлова, а на крыльце стоит Портнова Зинаида.
— Откуда эта девчонка?
— Из Питера, господин комендант. Я её хорошо знаю. Летала птичка с партизанами. Долеталась. И в подпольной организации она состояла.
23. ПОДВИГ
Прошло более суток, как Зину привезли в Горяны, что в сорока километрах от Оболи, и за это время её уже третий раз вызывали на допрос. Молодой щеголеватый офицер ввёл Зину в кабинет и вытянулся по стойке «смирно». Офицер за столом, не торопясь, пригладил волосы, вынул из кобуры парабеллум и положил перед собой. Подумав, махнул дежурному — свободен.
Офицер повернулся, щёлкнул каблуками и вышел.
— Ты довольна, как тебя били? — спросил немец. — Теперь ты понимаешь, к чему приводит молчание. Тебя будут бить до тех пор, пока не признаешься. Ты будешь говорить? Ну! Говори…
Его охватило раздражение. Он встал и заходил по комнате, затем закурил и опять сел.
— Хочешь пить? Ну! Стакан холодной воды. Отвечай. Ведь хочешь. У тебя же всё горит. Бери, пей.
Зина шагнула к столу и потянулась за стаканом. Немец отодвинул его.
— Говори — и будешь пить.
— Гад! — произнесла Зина.
Немец или не расслышал или не понял. Он сам подал стакан и уставился ей в лицо. Зина в одно мгновение выпила воду.
— Так что ты сказала? Говори. Я слушаю.
— Я сказала: гад.
Офицер изумлённо вскинул брови, лицо его побелело.
— Я уничтожу тебя. Только не теперь. Позже, — сказал он, медленно цедя слова. — А до этого мы ещё раз посмотрим, как ты умеешь переносить боль.
— Спеши, гад! Я ко всему готова.
— Мы уничтожим не только тебя, мы уничтожим ваш народ, ваши города и сёла. Мы создадим на вашей земле новый порядок.
— Вам никогда не удастся сделать этого, — выкрикнула ему в лицо Зина. — Только такие, как вы, фашисты, думаете, что способны уничтожить культуру и другие народы. Но это невозможно, как нельзя погасить солнце.