Девочка с косичками
Шрифт:
Прежде чем спустить два гроба в могилу, боевые подруги и товарищи усыпали сестёр ранними весенними цветами, попрощались и молча поклялись мстить врагу беспощадно.
Двое полицаев стояли в стороне от вырытой могилы к пристально наблюдали за похоронами. Люди не подавали вида, не замечали этих двух притаившихся за деревьями. А когда стали расходиться, Антонину Антоновну, которая обессилела совсем и не могла оторваться от холмика сырой земли, подняли и увели домой под руки Надежда и Мария Дементьевы.
Трое суток старая женщина не выходила на улицу, ничего не пила и не ела, ни разу не прилегла, не сомкнула глаз. Она молча сидела в углу под божницей, скрестив сухие руки
На четвёртые сутки, под ночь, она оторвала от сарая старые доски, заколотила окна и дверь избы, взяла узелок и ушла в Шашенский лес к партизанам. Как она нашла их, никто не знал, видно, сердце само отыскало дорогу.
В отряде её никто не спрашивал, зачем она пришла, Командир приказал отвести ей место в землянке к наказал людям не беспокоить ничем. Но она сама на другой день, как появилась в лагере, пошла помогать повару стряпать и целый день не отходила от костра, а к вечеру появилась в командирской землянке, вынула вчетверо сложенный листок и молча положила его на стол перед командиром. Командир встал, развернул листок и подошёл к Маркиямову. Оба они молча читали неровные буквы. На листке было написано:
«Заявление.
Командиру и комиссару партизанского отряда. Прошу записать меня во Всесоюзную партию большевиков и выдать винтовку.
Лузгана Антонина Антоновна».
— Ты была в деревнях Мостищи, Ушалы?
В старом замшелом лесу, окружённом топями болот, расположился партизанский отряд. В самом центре лагеря, у края небольшой поляны, под невысоким холмом, замаскированным старательно дёрном, находилась землянка командира отряда. Крутой, в несколько земляных ступеней спуск вниз — и сразу небольшая тесовая дверь, завешенная снаружи защитной плащ-палаткой. Дверь неприметна. Да и саму землянку сразу не заметишь, хоть стой в трёх шагах от неё — настолько искусно замаскирована она партизанами. Только часовой с красной лентой на кубанке, телогрейке, туго перепоясанной ремнём, в латаных сапогах, спокойно и мерно прохаживался около входа.
Николай Зеньков подошёл вместе с сестрой к часовому. Партизан хорошо запомнил лицо Фрузы и теперь сразу узнал её, но когда она подходила с братом к землянке, он предупредительно загородил дорогу, властным голосом спросил:
— Пароль?
— Курок, — ответил Николай.
— Проходи.
Фруза спустилась вниз, в землянку, а Николай ушёл в лес.
В просторной штабной землянке, с толстыми бревенчатыми стенами и таким же накатом, у командира партизанской бригады проходило совещание, на котором присутствовали командир отряда Сакамаркин, комиссар Маркиямов, начальник штаба Пузиков и секретарь Сиротинского подпольного райкома партии Антон Владимирович Сипко.
Они сидели за тесовым столом. На нём лежала карта района, стоял большой помятый с боков и закопчённый на костре чайник, а около — керосиновая семилинейная лампа с отколотым сверху стеклом.
Мужчины, время от времени попивая из алюминиевых кружек горячий кипяток, заваренный мятой, спокойно и негромко разговаривали между собой.
Фруза прикрыла дверь, остановилась при входе и, глядя на Сакамаркина, по-военному отрапортовала:
— Разрешите войти, товарищ командир?
— Входи, Фруза.
Бородатый мужчина лет сорока встал из-за стола, прошёл навстречу девушке, подал руку:
— Здравствуй, Зенькова.
— Здравия желаю, — ответила Фруза и чуть поморщилась. — Ой!
— Ты что? — спросил Сакамаркин.
— Руку больно.
— Извини. Неужто так сильно сжал?
— Очень.
Сакамаркин засмеялся и взглянул на Сипко:
— Вот видишь, Антон
Потирая высокий, крутой лоб, Сипко улыбнулся.
— Огрубел ты в лесу. Уж и забыл, как девушке руку жмут. Отяжелела у тебя рука.
— Точно. Немец отучил,
Сипко подвинулся, освобождая рядом с собой место на скамейке, кивнул девушке.
— Присаживайся, Фруза.
Она села, положила руки на стол и сжала ладони. Ещё войдя в землянку, она поняла по присутствию Сипко, что разговор будет серьёзным, и поэтому немного волновалась.
Налив из чайника в кружку душистого кипятку, Сипко сказал Фрузе:
— Отведай-ка нашего партизанского чая.
— Спасибо, — принимая кружку, кивнула Фруза и отхлебнула глоток.
Закуривая, Сакамаркин проговорил, обращаясь к Фрузе:
— Вот Антон Владимирович Сипко интересуется вашими ребятами, Фруза. Расскажи-ка, вожак, о работе своих «юных мстителей».
Фруза неторопливо стала докладывать командованию о деятельности подпольной комсомольской организации, руководимой ею. Старательно припоминая задания партизанского командования, она скупо и сжато рассказала об их выполнении, ни словом не обмолвилась о тех трудностях и опасностях, с которыми почти всегда были они связаны. Говорить о деталях и мелочах было излишним: она догадывалась, что секретарь райкома прибыл в отряд не только из-за неё, а времени у командования отряда мало, да ей и самой ещё предстояло вернуться в Оболь, и сделать это она должна была засветло, до наступления комендантского часа.
Комиссар отряда Маркиямов, явно недовольный её кратким изложением, слегка нахмурившись, сказал:
— Скромничает Зенькова, товарищ секретарь. К её словам надо добавить следующее: все задания командования, все без исключения, были выполнены. Об этом лучше всего говорят сами дела «юных мстителей». Я хочу дополнить рассказ Фрузы. Комсомольцы взорвали четыре вражеские автомашины. Вывели из строя многожильный провод. А сделали это братья Езовитовы, Евгений и Владимир. Николай Алексеев подложил мины и поднял на воздух эшелон с авиабомбами и цистернами с горючим. Следует упомянуть и о другой дерзкой операции: они уничтожили электростанцию, которая обеспечивала током три вражеских гарнизона. Кроме того, вывели из строя, тоже взрывом, механический агрегат на торфозаводе и локомобиль на кирпичном заводе. Организовали круглосуточное наблюдение за проходом эшелонов по железной дороге. Снабжают наш отряд ценными сведениями о противнике. К этому следует добавить, что «юные мстители» передали в наш лесной «склад» семь винтовок, девятнадцать гранат, два клинка, три ящика с патронами и один пулемёт. Не перечесть и мелких диверсий, которые совершили юные подпольщики. Самым ценным в их деятельности я считаю разведку. Ещё раз хочу подчеркнуть, что мы систематически получаем от Обольской подпольной группы через связных ценные разведданные о противнике. Ко всему сказанному добавлю и то, что комендант Обольского гарнизона майор Друлинг, гауптман Криванек и другие офицеры сняты с занимаемых должностей и отправлены на фронт. В этом заслуга «юных мстителей».
Внимательно выслушав Маркиямова, Сипко обратился к Фрузе:
— Что нового у немцев в гарнизоне?
Фруза рассказала о положении в Оболи и о немецком гарнизоне и тут же упомянула, что прибыли дополнительные подразделения пятого егерского полка, которые, по слухам, должны будут предпринять большую карательную экспедицию против партизан в самое ближайшее время.
— Слухи верные? — поинтересовался Сипко.
— Да, — ответила Фруза.
— Откуда данные о предстоящей экспедиции?