Девочка с косичками
Шрифт:
Всё тот же гитлеровец, в чёрном костюме, изучающе глядя на лицо девочки, сухо спросил:
— Где ты была до войны? Чем занималась?
— Жила в деревне.
— Конкретнее. Что делала?
— Училась в школе.
— Ещё что?
— Помогала взрослым в поле.
— А ещё?..
— Ходили с ребятами в лес, в поле, собирались у костра, купались в речке.
— Зачем ходили в лес?
— Собирать грибы и ягоды.
— Кто твои друзья в Зуях?
— У меня нет там друзей. Я никогда не была там.
5. ОТРЯД, СТРОЙСЯ!
Зина быстро сдружилась с местными мальчишками и девчонками, сразу стала среди них своя. Она была весёлой и общительной девчонкой.
Деревенские ребята часто собирались где-нибудь около школы или у колхозного амбара. Шумной ватагой бежали они на речку или отправлялись в лес. Они забирались в самую глушь, подолгу блуждали, отыскивая всё новые затаённые места, открывали едва приметные тропы через непроходимые болота. Им было интересно и немного страшно в лесу.
Заводилой в таких походах был всегда Езовитов Женя, которому в то время шёл восемнадцатый год, Ребята иногда сердились на него за то, что он слишком далеко уводил их от посёлка. Часто спрашивали: «Не заблудился ли?» На что Езовитов всегда с улыбкой отвечал:
— Слушайтесь старшего, идём как надо. — И всегда. точно выходил к посёлку.
Все вместе они ходили и в клуб. Нашлось у них дело и в школе. Целую неделю они приводили её в порядок, готовя к новому учебному году: мыли полы, окна, двери, красили парты.
Как-то раз Борис Кириллович Маркиямов — учитель обольской школы — попросил ребят выйти в поле на прополку капусты.
Зина встала пораньше, наскоро перекусила, прихватила приготовленные с вечера узелок с едой и бутылку молока, и отправилась к школе, где договорилась встретиться с ребятами.
К назначенному часу все были в сборе.
Пришёл Борис Кириллович Маркиямов, ребята как по команде встали и окружили его плотным кольцом.
— Здравствуйте, комсомолята, — сказал Борис Кириллович и, оглядев всех внимательно, спросил: — Все пришли?
— Все! Можно идти?
— А сколько нас? А ну-ка, отряд, стройся!
Ребята выстроились в ровную шеренгу и рассчитались. Зина стояла крайней на левом фланге и, когда до неё дошла очередь расчёта, выкрикнула из строя громко и задорно:
— Двадцать второй! Расчёт закончен!
Борис Кириллович посмотрел на Зину и улыбнулся:
— Добре. Тут, я вижу, с нами и ленинградский пролетариат. Отличный боевой отряд получился. Такому отряду барабан и знамя надо. А ну-ка, Женя, и ты, Тоня, вы постарше всех, — Борис Кириллович кивнул Езовитову и Лузгиной, — принесите из Ленинской комнаты барабан и знамя.
Тоня и Женя вынесли красное шёлковое знамя с вышитой золотом звездой на нём.
Ребята перестроились в колонну по двое, замерли по команде «смирно».
— Отряд, шагом марш! — скомандовал Маркиямов,
Вздрогнул барабан и рассыпал боевую походную дробь. Ребята шли по улице, и задорная песня звенела над ними:
Орлёнок, орлёнок, Взлети выше солнца И степи с высот огляди…Заслышав песню, люди выходили из домов, встречали ребят улыбкой.
Обширное ровное поле, окаймлённое с двух сторон невысоким кустарником, начиналось за переездом железной дороги. Взрослые уже были там, но к работе не приступали.
Борис Кириллович сходил к бригадиру, переговорил с ним и вскоре вернулся к ребятам, которые пристроились в тени, под кустами, у края поля. Он рассказал им, где они будут работать. Ребята разбились на два звена, встали вдоль грядок и, не ожидая команды, начали прополку.
Зина шла рядом с Ниной Азолиной. Работа эта для Зины была непривычная. Она рвала сорняк неумело, часто обламывая корень. Вскоре она почувствовала, что руки её стали наливаться тяжестью. Стараясь не отстать от других и не показать своей неумелости, Зина торопилась. Нина, заметив, что Зина никак не может приноровиться к работе, шепнула ей:
— Ты не гони. И не рви всё. Мелкие травки пропускай. А ещё почаще выпрямляйся, а то поясница болеть будет.
— Уже начинает, — ответила Зина.
— Крестьянский труд — всегда на пояснице.
— Вам часто приходится работать в поле?
— Да нет, не всегда. Не заставляют ведь. Да разве усидишь всё лето без дела. Взрослым вон как достаётся.
За разговором Зина и не заметила, как вместе с ребятами она подошла к краю поля. Первый ряд был прополот. Зина с трудом выпрямилась. Поясницу ломило от непривычки.
— Ой, рученьки работают, а спина виновата, — смеясь сказала Нина Азолина.
Зина обернулась, взглянула на пройденный ряд и удивилась: то тут, то там, возле голубовато-зелёной капустной рассады торчали щетинистые пучки сорняка.
— Ты что же, Зинаида, с пропуском рвёшь? Аль рук маловато? — незлобно съязвил её двоюродный брат Слышанков Федя, поглядывая из-под низко опущенного ломаного козырька кепки на её грядку.
— Помолчи, шалопут, — цыкнула на Федю Нина Азолина и шлёпнула его по затылку.
— Так его, Нинок, — сказал Борис Кириллович и, обращаясь к Зине, добавил: — Ты особо не переживай, Портнова.
Отдохнув немного, ребята пошли вдоль бороздок по второму заходу.
Солнце поднималось выше и выше. Становилось всё жарче. Зина раскраснелась, лицо покрылось капельками пота, а спина и вовсе онемела, не распрямить. Очень хотелось пить. Она думала о бутылке с молоком, но отойти не решалась — боялась отстать от ребят. Она видела, что они тоже устали, однако не подавали вида, а шутили и смеялись, и это придавало ей сил, и она продолжала работать, удивляясь, как это она ещё может идти по полю и дёргать без конца эту ненавистную колючую траву, которой, казалось, никогда не будет конца.