Девочка Сокола

Майер Кристина

— Зайдешь? — глядя на меня, спросил Азамат.

— Ага. В туалет хочу, — негромко.

— Давит на мочевой? — муж опустил взгляд на округлившийся живот.

— Угу.

— Не тошнит?

— Нет, доктор Ромулов. Чувствую я себя прекрасно.

— Жанна, никакой жирной, жареной и соленой пищи…

— Ты бы предупредил, когда мы из дома выезжали, что питаться можно только воздухом и травой, — гормоны — они такие. Будят во мне язву.

— Не преувеличивай. Будешь потом страдать от изжоги.

— Я хочу шашлык, — воинственно глядя на мужа. Я так устала от парной несоленой пищи, что готова воевать за кусок прожаренного мяса.

— Жанна, это не обсуждается, — включен режим безжалостного доктора. Мы как раз подъехали к клинике. При девочках я не могла высказать то, что крутилось на языке, но как только закрылись двери, и мы отошли от машины, я решила не сдерживаться.

— Ты прав, Ромулов. Воздержание и еще раз воздержание.

— Ты о чем? — замедлив шаги.

— Я воздерживаюсь от пищи, продолжаю питаться безвкусной травой. Ты воздерживаешься от секса. Смотреть на меня голую можно. Даже полезно. Могу себя ласкать, пока ты наблюдаешь…

— Жанна… — вот и рычать начал. — Никакого воздержания в сексе, — по слогам.

— А как же «ты должна уметь усмирять свои желания»?

— Речь шла о еде…

— Для кого-то секс важнее пищи, — выразительно посмотрев на Азамата. — Ты всегда голоден. Вот и усмиряй свои желания.

— Блефуешь, колючка. Ты ведь сама не выдержишь. Твои гормоны…

— Мои гормоны успокоились, — это не было правдой, но должна ведь я настоять на своем, а то оставшиеся четыре месяца превратятся в противостояние. Независимо от гормонов, я постоянно желала своего мужа.

— Жанна, наручники лежат в сейфе.

— Ты не посмеешь. Мне нельзя волноваться. Все только по доброй воле.

— Три кусочка шашлыка, — сдался Азамат. Где три, там и пять. Не будет ведь он считать. — Но соленую пищу ограничиваем. Не хочу, чтобы ты отекать начала, это нагрузка не только на почки, но и на весь организм. Твой и ребенка.

— Я не враг своему малышу, но ты последние недели перегибаешь, Азамат. Мой гинеколог делает послабления, а ты все запрещаешь.

— Потому что я за тебя переживаю.

— Азамат, не лезь в гинекологию. Я этого не выдержу, — закатила демонстративно глаза.

— Не получится. Мне безумно нравится проводить осмотр одной взбалмошной, но очень любимой пациентки.

— На нас дети смотрят, — оборачиваясь к машине.

— Они смотрят в планшеты. А мы можем задержаться у меня в кабинете.

— Доктор Ромулов, вы предлагаете мне отдаться вам на рабочем столе за три кусочка шашлыка?..

* * *

Рада и Егор

— Папа, можно я с тобой за руль сяду? — крутясь у внедорожника, спросила Уля.

— Егор, не смей потакать ей, — шепнула мужу на ухо. Строгий властный мужик лужицей растекался перед дочерью. Веревки из него вьет.

Долгожданный ребенок, которого мы вымолили. В нашей дружной королевской семье была Ульяна, но настоятель монастыря подарил мне икону Святой Ульяны, которая стояла в доме, просил молиться за семью и дарование детей. А когда пришло время дать имя малышке, мы спросили у Артура и Милены, не будут ли они против. На что друзья сильно удивились. Так и в нашей семье появилась Уля.

— Мелкая, со мной поедешь, — подошел Ваня и схватил сестру на руки.

— А ты мне мороженое купишь? — состроив глазки, как у кота из Шрека.

— На празднике его будет много, — дергая Улю за нос.

Ваня так возмужал за последний год. Не скажешь, что ему еще нет и семнадцати. Он всегда был серьезным, умным, порой молчаливым до раздражения, но я гордилась нашим сыном. В нем чувствовался мужской стержень. Когда Егор уезжал в командировки, сын брал ответственность на себя. Становился главой семьи. Общался с охраной, корректировал их деятельность, заказывал продукты, контролировал работу обслуживающего персонала. Видя перед собой молодого парня, сначала у всех было снисходительное отношение, но очень быстро мнение о Ване менялось. Не каждый взрослый был настолько разумен и серьезен. Видя, что это не прихоти богатенького мальчика, а взрослые продуманные решения, к нему относились с уважением.

Порой я задумываюсь, почему Ваня такой серьезный, строгий? Почему не позволяет себе расслабиться, получать удовольствие от жизни? Он ведь еще мальчишка, по большому счету. Он спокойно относится к проказам Ками, даже поддерживает ее во всех сумасбродных начинаниях, но никогда не погружается в веселье. Он снисходительно позволяет подруге чудить, а сам всего лишь присматривает, страхует. Таким же поведением отличается Лева. У обоих этих мальчишек были неродные, не любящие их отцы. Я часто виню себя за то, что связалась в свое время не с тем человеком.

— Ты что грустишь? — спросил Егор, наблюдая за тем, как наши дети общаются на заднем сиденье автомобиля.

— За Ваню переживаю. Он совсем не умеет веселиться.

— Снова, Рада? Накажу, будешь голову забивать ерундой и винить себя. Не все рождаются прожигателями жизни. Мы им гордиться должны.

— Я и горжусь.

— Нет у Вани никаких проблем. Он давно знает, что любим обоими родителями. Рада, я знаю, о чем говорю. Прекращай себя винить. Нет у Вани никакой детской психотравмы. Наш сын с рождения был мужчиной, а не мальчишкой. И если ты внимательно понаблюдаешь за сыновьями наших друзей, то найдешь у них очень много схожих черт с Ваней.

— Ваше воспитание… — усмехаясь.

— Наши гены.

— А мы мимо проходили? — выгнув брови.

— Наши гены могли передаться детям только через самых лучших женщин.

— Ладно, ты прощен.

— Я в понедельник на три дня в Питер, поедешь со мной? — заглядывая в глаза. Я растворяюсь под теплым проникновенным взглядом.

— Что вы задумали, Егор Борисович?

— Побыть с тобой наедине, — наклонился и поцеловал. — Утром я в банке, а после обеда весь твой. Погуляем, сходим в наши любимые места…