Девочка, ты чья?

Кэмпбелл Бетани

Порой ему хотелось бросить все свои дела в этом округе, оставить их на этого чертова Лабони и уехать на Карибские острова, поселиться на вилле на берегу океана и тихо доживать там свои дни.

Вот только Барбара ни за что не согласится отправиться туда на всю оставшуюся жизнь. Она не уедет из Кодора, где похоронены все ее родные: слишком рано ушедшая из жизни красавица мать, единственный брат и единственный ребенок.

В сгустившейся тьме Эдон вдруг различил приближавшуюся к нему мужскую фигуру. Это был Феликс с ружьем через плечо.

Управляющий

Эдона был невысок, но крепко сложен. Иссиня-черные волосы и кожа медного оттенка выдавали в нем примесь индейской крови. Он не имел почти никакого образования, но был единственным человеком во всей округе, которому Эдон полностью доверял.

– Я видел, как приземлился самолет, – сказал, подойдя, Феликс.

Эдон молча кивнул. Он летал на собственном самолете в Даллас на переговоры с представителями наркодельцов, использовавших грузовики для перевозки птицы в целях транспортировки своего смертоносного товара через территорию всего округа. Они хотели ускорить передвижение товара.

– А зачем тебе ружье? – спросил Феликса Эдон.

– Кончите показалось, что у конюшни бегала дикая собака, утащившая куренка из нашего курятника. Худая, но с большим животом. Видно, щенная.

– И ты нашел ее?

– Да, большая белая уродина, и вправду собирающаяся ощениться.

– И ты пристрелил ее?

– Да. Подождал, пока хозяйка заснет. Не хотел, чтобы она слышала выстрелы.

“Хозяйкой” Феликс называл Барбару. Он всегда яростно защищал ее от любых людей и проблем. Феликсу отлично известно, что она не терпит жестокого обращения с животными.

– Хорошо, – сказал Эдон.

– Я оттащил труп в лес, – продолжил Феликс, – чтобы он не гнил у конюшни.

“Так вот где он был! Мертвых почему-то всех оттаскивают в лес”, – подумал Эдон.

– Я воспользовался глушителем, – Феликс похлопал по стволу ружья, – чтобы невзначай не разбудить хозяйку. Она не любит, когда я стреляю, даже в крыс.

Эдон подумал о Барбаре, о ее чутком, несмотря на медикаменты, сне и осторожно спросил:

– Почему Барбара не дождалась меня и ушла спать?

– Да все чертов Холлиз! Он сбежал куда-то, и никто не может его найти. Это и расстроило хозяйку. Ведь он всегда относился к ней с особой заботой и нежностью.

– Холлиз сбежал? – удивился Эдон.

Холлиз Рейвен, один из подручных старика Хансингера, был частью осточертевшего грязного прошлого. Холлиз жил в доме для престарелых, где работал сторожем. По субботам рано утром Феликс приводил его на ранчо, чтобы Холлиз ухаживал за цветниками Барбары, как когда-то ухаживал за цветниками ее матери.

У Холлиза было не совсем в порядке с головой, он ничего не понимал в цветоводстве, однако под его руками оживали самые безнадежные растения.

– Так он сбежал? – нахмурился Эдон. – Почему?

Феликс рассказал ему о стрельбе накануне вечером, о том, как Холлиз увидел раненую девушку и после этого в испуге закрылся в своей комнате.

– Дэйви решил, что он посидит там

и успокоится, – продолжал Феликс. – У Дэйви и без того хватало забот, потому что все обитатели дома для престарелых были перепуганы воем сирены машины “скорой помощи”, появлением помощника шерифа и общей суматохой. Но потом, когда все улеглось, у него появились дурные предчувствия. Дэйви вышел на задний двор и в лунном свете увидел Холлиза. Тот стоял на четвереньках и копал землю, как собака. Дэйви окликнул его и спросил, что это он делает среди ночи на заднем дворе. Холлиз повернулся к нему, и в его руках что-то блеснуло. Дэйви не разглядел, что именно, но, по его словам, это походило на консервную банку. Он снова позвал Холлиза, и тот стремглав убежал в лес. Да, у него с собой был чемодан!

– Чемодан? Боже! – оторопел Эдон.

– Сначала Дэйви решил, что Холлиз все равно утром вернется, но он так и не вернулся. Не увидев его за завтраком, Дэйви взял запасной ключ от комнаты Холлиза и вошел в нее. Там было пусто и чисто.

Эдон рывком снял очки.

– Вчера была стрельба? Потом Холлиз сбежал? И взял с собой все?!

– Почти все, – кивнул Феликс. – Ну, много у него и не было. Дэйви нашел у него одну штуку в стенном шкафу, в самом углу верхней полки. Рисунок карандашом. Он позвал Лабони и отдал ему этот рисунок. Лабони хочет поговорить с вами.

– Рисунок? – почти со страхом переспросил Эдон. Холлиз был почти неграмотным, но удивительно хорошо рисовал. – Какой рисунок?

– Лабони ничего мне не сказал, – пожал плечами управляющий, – но, по словам Дэйви, это был портрет мертвой светловолосой женщины, завернутой во что-то белое. Вокруг были нарисованы свечи, распятия, ангелы…

– А доктор Хансингер знает об этом рисунке? Знает, что Холлиз сбежал?

– Нет, я ничего ему не говорил. Вам же известно, какие слухи ходят о его отношениях с Холлизом.

Эдону от этих слухов становилось тошно. Он посмотрел в сторону дома. Там, на втором этаже, в нескольких комнатах жил старик Хансингер. Кроме редких визитов в частные дорогие клиники, он никому не показывался на глаза. Только Барбаре, Феликсу и иногда зятю.

Феликс тоже посмотрел в ту сторону.

– Старик огорчился, что хозяйка перед сном даже не зашла к нему. – Управляющий покачал головой. – Заперся на замок, сказал, что никого не хочет видеть, что тоже рано ляжет спать, и велел не будить его утром.

“Как было бы хорошо, – подумал Эдон, – если бы однажды утром Хансингер не проснулся…”

Впрочем, он пока еще нуждался в опыте и хитрости старика. Без этого Эдон давно бы пал жертвой конкурентов и врагов. К тому же Барбара очень любила отца. Его смерть переполнила бы чашу ее страданий…

– Как прошла поездка в Даллас? – поинтересовался Феликс.

– Отлично.

– Похоже, на вас свалилось слишком много забот и хлопот, – посочувствовал ему Феликс. – Больная жена, больной тесть. Идемте в дом, я сделаю вам отличный коктейль…