Девочка, ты попала
Шрифт:
— Я не хочу оставаться дома одна, — срывается с моих губ. Да, Матвей уже поменял код на замке, а мама наняла охрану, которая теперь дежурит не только у входа в больницу, но и во дворе моей многоэтажки. Однако все это не помогает избавиться от чувства, которое кажется, проникло под кожу. Я не знаю, как перестать бояться, что в темноте могу увидеть зловещие глаза Дениса. Он самый настоящий монстр, из-за которого страшно заглянуть под кровать — утащит.
— Разве ты останешься одна? А я? — уголки губ Кирилла изгибаются в улыбке, которая меня согревает и позволяет
— Ты же не можешь ночевать со мной постоянно, — говорю я, смущенно склонив голову. Рукой дотрагиваюсь до пластыря на щеке, шрам придется убирать лазерной терапией. Это не быстро, и какое-то время, я буду видеть в зеркале отпечаток Дениса на себе.
— Кто сказал? — упирается Кирилл. Его губы обжигают кожу на моих пальцах, он целует нежно, трепетно, словно желает таким образом возвести между нами и миром защитный барьер.
— А кто-то говорил обратное? — хрипло уточняю я.
— Ди, хочешь, переезжай ко мне? — я замираю, не в силах произнести ни слова.
— Я не… не… — теряюсь с ответом, слишком неожиданно прозвучало его предложение. Даже Денис не предлагал мне жить с ним, хотя кажется, нас обоих устраивал такой вариант.
— Я не давлю, просто хочу быть с тобой и хочу, чтобы ты об этом знала. Я хочу защитить тебя от целого мира, если потребуется.
— Спасибо, — отвечаю я, не представляя, как передать словами ту благодарность, которая полыхает в мое сердце.
— А вообще, — Кирилл переплетает наши пальцы. — Ты должна запомнить, что страх, как он огонь.
— Огонь обжигает, — шепчу я, с нескрываемой грустью.
— Да, но он и дает тепло, а еще на нем можно приготовить вкусное мясо или овощи, — подбадривает Беркутов. Мне приятно, что он пытается не просто быть рядом, а именно вместе со мной пройти по раскаленным углям и научится жить с этим дальше.
— Я попытаюсь, — обещаю искренне.
— Мы попытаемся, — поправляет Кирилл. Он поднимается, затем наклоняется и целует мне я лоб. Я ловлю его взгляд и почему-то думаю, что мы могли бы стать семьей. Той самой, о которой соседки бы шептались: “ну какая парочка, и как им удается только сохранить идиллию на протяжении стольких лет”.
О своих тайных мечтах я, конечно, не разглашать, не хочу торопить события. Поэтому спешу перевести тему, а затем мы вновь возвращаемся к Джеку Лондону.
***
— Анализы в норме, — говорит врач в среду, заглянув ко мне в палату. Утром я сдавала кровь, делала УЗИ. Переломов у меня, к счастью, нет, только ушибы, которые, по словам моего врача в течение месяца пройдут.
— Значит, вы скоро меня выпишете? — и радуюсь, и в то же время, грущу я. Домой возвращаться до дрожи не хочется.
— Да, сегодня или завтра отпустим. Чего держать? — мужчина улыбается, и спешит покинуть палату.
Я поднимаюсь с кровати, засовываю ноги в тапочки и беру вещи, которые лежат на стуле. Принимаю душ, привожу волосы в порядок, даже успеваю накраситься. Правда, когда вижу в зеркале шрам, моментально портится настроение, и вены натягиваются, словно огненные стрелы.
Плюхаюсь в кресло у окна, беру телефон, желая полистать ленту в соцсетях и как-то отвлечься. Алина заслала меня сообщениями, но я не решилась ей рассказать правду. Захожу в переписку, и мой взгляд цепляется на ссылке. Кликаю по ней и сразу попадаю в группу нашего универа.
— Кирилл, — шепчу я, раздвигая фото пальцами. Видно плохо, только скопление людей, где-то на фоне карета скорой помощи, под постом еще бесконечное количество комментариев. Все в шоке, судя по смайликам и вопросам.
Пальцы у меня становятся влажными, я набираю ими номер Беркутова, но трубку он не поднимает. Звоню Матвею, у брата тоже недоступно. Делать нечего, я должна выяснить, что произошло.
Надеваю кроссовки, вызываю такси и уже через пять минут выскальзываю из корпуса травматологии. Сажусь в черную “Камри”, свожу руки в замок перед собой и пытаюсь не думать ни о чем плохом. Еще раз набираю то Кирилла, то Матвея, правда результат не меняется. От неизвестности меня начинает подташнивать.
Там что-то произошло… что-то плохое.
А как только оказываюсь у здания университета, сразу же бегу на заднюю площадку, где и были сделаны снимки, выложенные в соцсетях.
Ноги не слушаются, я постоянно спотыкаюсь, в бедро отдают неприятная ноющая боль. В какой-то момент, чудом не падаю, но умудряюсь устоять. Остановившись у лавки, среди множества зевак, мой взгляд замирает только на нем — парне, который поселился в сердце.
Кирилл сидит на бордюре, рассматривая костяшки пальцев, покрытые кровью. Его взгляд скользит ниже, пока не останавливается на бездыханном теле. Я сглатываю, размыкая губы, словно рыбка, которую волной выкинуло не берег. Делаю шаги на автомате: один, второй, третий. Короткое расстояние становиться невыносимо длинным, а бездыханное тело почти не подает признаков жизни.
— Господи! — пищу я, прикрыв ладонью рот.
Кирилл поворачивает голову и видит застывший страх на моем лице. Я смотрю на него в упор, не в силах поверить собственным глазам.
— Поздно, детка. — Отвечает с нескрываемой иронией Беркутов, издав тяжелый вздох. Удивительно, а ведь на нем ни царапины.
— Ты... зачем ты это сделал? — я оглядываюсь и замечаю, как два медбрата приближаются к нам. На парковке у здания университета паркуются полицейские машины — Тебя могут посадить.
— И что? — Кирилл проводит рукой по волосам, словно он всю жизнь был готов к такому исходу.
Я сглатываю, пытаясь дышать, успокоиться, но получается не очень. Сердце, словно пулемет дробит мое тело, нет, это не оно, это Кирилл постарался.
— Почему… Зачем? — только и могу выдавить из себя я, понимая, чем все обернулось. Из-за меня обернулось…
Его сумрачный взгляд, блуждающий по мне, оставляет на коже ожоги, настолько внимательно он смотрит, бескомпромиссно. Кирилл поднимается, переступает через неподвижное обмякшее тело и останавливается ровно напротив меня.