Девочки-лунатики
Шрифт:
Наташе, переодевавшейся в неудобной кабинке, было смешно, что поезд, тащившийся через всю страну, называется «скорым». Она представила, в каком виде выходят оттуда пассажиры, и ей стало еще веселее. Фыркая от удовольствия, она сложила одежду, сунула ее в пакет и вышла из кабинки.
Гитара стояла на прежнем месте, а сумки, челночного убожества с нужными вещами, не было.
Наташа вылетела на улицу и с полчаса рыскала по перрону, бросаясь к каждому, кто нес похожий баул, но скоро убедилась в тщетности своих попыток. Мелькнувшая мысль обратиться к полицейскому отпала сразу. У нее не было регистрации, да и вид был несвежий, так что помогать никто бы не стал. Еще бы в кутузку отправили… Паспорт, слава богу, остался при ней, и на том спасибо.
Немного денег, прихваченных на дорогу, кончились быстрее, чем она думала. Москва оказалась гораздо дороже Екатеринбурга. На одних только переездах с одного конца города в другой можно было разориться. Скрепя сердцем, Наташа позвонила сперва Олесе, а затем Карине. Олеся с одноклассницей разговаривала холодно и, сделав вид, что не понимает намеков, к себе так и не пригласила. Телефон Карины был выключен.
Лариса жила в Чертаново, снимала комнатушку в трехкомнатной хрущевке, где обитали еще четверо девчонок, и после скамейки в парке ее убогое жилье, с облетающими обоями и потолком, с желтушными пятнами от давнего потопа, показалось Наташе дворцом. Она с наслаждением вымылась, выстирала белье в скачущей по всей ванной стиральной машине-малютке и, завернувшись в чужой халат, пошла на кухню пить чай с вареньем.
— Можно я у тебя пока останусь? — спросила Наташа. Лариса посмотрела на нее и медленно кивнула.
— Завтра можно еще на один кастинг сходить, — сообщила она лениво растягивая слова. — Называется «Дива». По телеканалу «Культура» покажут, но там надо петь оперу. Ты поешь оперу?
Наташа отхлебнула чаю и зажмурилась от удовольствия.
— Нет вообще-то.
— И я нет, — эхом повторила Лариса. — Но это не страшно. Покрутимся там, может, кто заметит. А не заметит, так с ребятами потусуемся, узнаем, где чего проходит. Тут ухо востро надо держать.
На проекте «Дива» Наташа под гитару спела половинку собственной песни, после чего ей вежливо, но решительно отказали, поблагодарив за участие. Она даже не расстроилась, подождала Ларису, которую точно так же завернули на первом же прослушивании, и, еще пару часов покрутившись среди конкурсантов, поехали домой.
— Ты слышала? — торопливо сказала Наташа. — Скоро запускают «Народный герой». Всего две недели осталось. Я очень хочу пойти на этот проект.
— Ну, так в чем дело? — пожала плечами Лариса. — Надо — так иди.
— Две недели еще, — напомнила Наташа.
— И что?
— Ты не возражаешь, если я у тебя потусуюсь еще? У меня денег совсем мало осталось.
Она сокрушенно вздохнула. Лариса махнула рукой.
— Да ладно. Свои люди, сочтемся.
Поздно вечером, когда они завалились спать на узкую кровать с продавленной сеткой, Наташа почувствовала, как рука Ларисы скользнула по ее бедру, а потом медленно двинулась к животу, поднимаясь выше, к мгновенно покрывшимся мурашками девичьим грудям. Почувствовав на шее влажное дыхание новой подруги, Наташа сообразила, как именно ей придется рассчитываться за кров, и, в общем-то, не имела ничего против.
Ведь она совершенно не хотела быть неблагодарной.
В фойе было душно до такой степени, что высокие окна-витрины запотели, но Наташа была рада тому, что оказалась внутри. Не сговариваясь, они с Ларисой ринулись искать туалет. Долго это делать не пришлось. Именно туда выстроилась вторая очередь, двигающаяся быстрее, но ее тоже надо было выстоять. Приплясывая от нетерпения, Лариса и Наташа еле дождались, пока доберутся до фарфорового друга человечества. Кроме прочих неприятностей, в туалете не работал кран. Не получилось даже руки вымыть.
Последствия обычного похода в туалет оказались неприятными, но даже это не испортило настроения. Пока девушки подпрыгивали у дверей клозета, очередная часть отборочного тура завершилась, жюри отправилось обедать на второй этаж, куда конкурсантам хода не было. Не выпускали их и на улицу. Выход был непосредственно из зала, где дежурила охрана.
— Водички бы, — простонала Лариса. — И хоть сухариков пакетик. Жрать охота, сил нет.
— Хоть бы буфет организовали, сволочи, — прошипела Наташа оглядываясь по сторонам. — Блин, ну ладно я, но ты вроде опытная, могла бы подумать, что надо пожрать захватить.
— Ну, забыла, — уныло призналась Лариса. — Что, расстреляешь меня за это?
— Да надо бы, — буркнула Наташа и сунула ей в руки гитару. — Подержи.
— Ты куда?
— Куда надо.
Три десятка счастливчиков бродили по фойе с одинаково-унылыми лицами. Если у кого-то и была вода, ее давно выпили. Духота была просто невыносимой. Наташа почувствовала, что ее майка прилипла к телу и наверняка под мышками выступили влажные пятна.
Она быстро обнаружила, что поживиться здесь нечем, пристала с расспросами к парням, которые подтвердили: в мужском туалете кран вообще свернули на бок и забили чопиком. Подергав двери в зрительный зал, где проходил отбор, Наташа обнаружила, что они закрыты.
— Блин, как в тюрьме, — возмутилась она. — Ни войти, ни выйти.
— Выйти-то можно, — рассмеялся парень, сидевший на узкой панели, скрывающей трубу центрального отопления. — Только назад не пустят.
— Да знаю, — вяло ответила она. — У тебя попить ничего нет?
— Извини. Все, что было, уже вылакал. Меня, кстати, Миша зовут.
Наташа внимательно рассмотрела собеседника и нашла его вполне приятным. Высокий, с шапкой пепельных волос, довольно худой, с тонким аристократичным профилем.
— Наташа. Ты тут один?
— Да. А ты?
— Я с подругой. Вон она, гитару сторожит.
Наташа помахала Ларисе, та ответила настороженным взглядом и вымученной улыбкой. Это напомнило Наташе, что надо все-таки найти что-нибудь попить.
— Ну, потом увидимся, — пообещала она Мише и отошла в сторону. В этот момент на лестнице, огражденной ажурной решеткой, произошло какое-то шевеление, послышались шаги и негромкий разговор. Воспользовавшись тем, что охранник зазевался, Наташа шмыгнула наверх и почти сразу наткнулась на высокого красавца-брюнета, державшего в одной руке мобильный, а в другой — початую бутылку пепси.