Девочки мадам Клео
Шрифт:
Сержант Слайд взял лист и стал его внимательно рассматривать.
– Когда, например, глаз Сью-Би видит слово «лес», ее мозг переводит его как «сел», слово «нос» – как «сон». Когда она видит «уже», то читает бессмысленное в данном случае «ежу». Она давно поняла, что с ней что-то не в порядке и натренировала свой ум запоминать все, как бы составляя картинки, что ли. Название такого состояния – а оно более распространено, чем принято считать, – дислексия.
Сержант Слайд поднял на нее глаза, его гнев
– Почему же никто не сказал мне об этой дис... дис...
– Дислексии, – выручила его Хильда.
Она сделала паузу, чтобы верно оценить его настроение, и продолжала.
– На сей счет я могу лишь строить догадки, сержант. Я думаю, тут сошлись две вещи – с одной стороны, никто не удосужился заострить на этом свое внимание, с другой стороны, ваша дочь очень изобретательна.
– Это никуда не годится, – пробормотал он. Никуда не годится то, что вы говорите. Все эти годы... – Он замолчал и повернулся лицом к окну. – Теперь ей нельзя идти в колледж.
Он повернулся и глянул ей прямо в лицо покрасневшими глазами. Он выглядел таким сокрушенным и беззащитным. Потом долго изучал свои руки и наконец поднял на нее глаза.
– Что мне теперь делать-то, миссис Вайсман? – Его ярость обратилась в отчаяние.
– Сержант Слайд, вы позволите мне побеседовать со Сью-Би?
– Э-э-э... Ну да, – выдавил он из себя с тяжелым вздохом и резким движением встал со стула. – Вы сами скажете ей или мне сказать?
– Что мы знаем о ее проблеме?
– Нет. Я имею в виду, что она не годится для колледжа.
– Почему бы нам не подождать, пока я не выясню, какие планы на жизнь строит сама Сью-Би? Может быть, у нее есть свои соображения, которыми она пока не делилась с вами.
– Благодарю вас, миссис Вайсман, – просто сказал он, потом повернулся и вышел из кабинета.
И она увидела, как шомпол превратился в вопросительный знак.
Дежурная ученица отыскала Сью-Би, когда та переодевалась, готовясь к уроку физкультуры, и сообщила ей, что ее вызывает к себе директор.
– Зачем? – спросила она, разглядывая записку, внизу которой стояли инициалы Хильды Вайсман.
– Что ты меня спрашиваешь? – самодовольно хмыкнула дежурная. – Нечего было трахаться на стоянке.
Замечание это было омерзительным. Все реплики с сексуальной подоплекой омерзительны. Сью-Би знала – ребята говорят ей гадости, чтобы увидеть, как она краснеет.
Хильда приподняла голову, услышав покашливание Сью-Би.
– Добрый день, миссис Вайсман. Я Сью-Би Слайд. Вы хотели меня видеть? – нежным голосом произнесла она, крепко прижимая книги к белой хлопчатобумажной футболке.
Лицо миссис Вайсман озарилось улыбкой:
– Конечно, Сью-Би. Благодарю, что пришла.
– Я получила вашу записку, – сказала она, потом поняла, как же глупо это, наверное,
– Сюзанна, – начала она, – задумывалась ли ты когда-нибудь, чем будешь заниматься в следующем году?
Сью-Би мало о чем еще так упорно размышляла последние три с половиной года учебы в школе, как об этом, но мечты казались ей настолько невероятными, что она ни с кем ими не делилась, потому что сердцем своим предчувствовала, что однажды кто-нибудь узнает ее тайну и ей придется отказаться от своих планов. Ее мечте, подумалось ей, осталось жить не более пяти минут.
– Вообще-то мой отец всегда хотел, чтобы я пошла учиться в колледж, но я знаю, что это невозможно.
– А как ты сама? Чего бы ты хотела? Сью-Би повернула голову и уставилась в окно.
– Что-нибудь вроде, в общем, ну... мне хотелось бы стать медсестрой.
– Для этого необходимо окончить училище, Сюзанна. Ты же знаешь это.
Сью-Би сделала сначала глубокий вдох, потом выдох.
– Знаете, миссис Вайсман, если это из-за теста... тогда извините. Я знаю, что я все путаю. Я всегда отвечаю неудачно, особенно если предварительно не предупреждают, какой будет тема.
Миссис Вайсман взяла со стола желтый карандаш и повертела его между пальцами.
– Разве это так важно?
Сью-Би была уверена, что ответ на этот вопрос ей известен. Просто Хильда хотела услышать его от самой Сью-Би.
Девочка уставилась вниз на носки своих бело-голубых кроссовок.
– Потому что я могу запоминать текст, – объяснила она.
– Сью-Би, – сказала миссис Вайсман, – можно я буду называть тебя так, хорошо? Именно так ведь зовет тебя твой папа?
Сью-Би настороженно вскинула голову.
– Откуда вам это известно? – спросила она встревоженно.
В сердце ее поднялась горячая волна обиды – ее предали.
– Он попросил принять его. Я разговаривала с ним сегодня утром.
– Он был здесь?
– Да.
– О Боже! Неужели вы сказали ему? – Произнеся фразу, она крепко сжала губы.
Зачем она сказала ему это?!»
– Сказала что, дорогая? – мягко переспросила миссис Вайсман.
– Вы знаете, – ответила Сью-Би, вновь опуская глаза.
– Тебе нечего стыдиться, Сью-Би. Очень многие люди испытывают эту трудность.
«Нy, вот, – подумала Сью-Би, – наконец кто-то знает. Но даже теперь, после всех этих лет, после всего этого долгого утаивания, после всего этого долгого надувательства, даже теперь они не знают точно».
– Это не просто трудность, миссис Вайсман, – слишком громко для кабинета воскликнула она. – Я не умею читать! Все кажется мне абракадаброй. Некоторые слова я узнаю, другие кажутся мне нацарапанными куриной лапой. Я очень стараюсь, но я просто не могу заставить себя разобраться. Я дура! Просто дура! – Она кричала.