Девственница
Шрифт:
Вероника. В ее руках пистолет. Почему я даже не удивлена?
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Неужели Тагир не оставил возле моей палаты охранников? На него это не похоже. Но Веронике он доверял абсолютно. Сейчас, глядя на ее перекошенное от ненависти лицо, понимаю, что мы оба были чудовищно беспечны.
— Из-за тебя, сука, погиб мой любимый! — цедит сквозь зубы Астафьева. — Как же я ненавижу тебя, тварь. Но знаешь в чем ирония? Это не моя инициатива, грохнуть
— Кто? Кто тебе сказал такое?!
Это не мог быть Тагир, нет конечно. Но кто еще мог встречаться с Вероникой и так сильно меня ненавидеть?
— Отец? — выдыхаю едва слышно.
Нет, пожалуйста, пусть это будет не так. Да, он чудовище. Но он же растил меня, заботился… Он дал мне жизнь. Я не хочу думать, что меня породило на свет аморальное чудовище. Озноб прокатился по всему телу, внутри что-то оборвалось.
— Ты знала, что он не погиб, с самого начала? — осеняет меня догадка.
Затем в голову приходит другая мысль, и сердце начинает биться неровными толчками: Неужели она была с Тагиром, зная, что Глеб Шахов жив? Она была с ними двумя одновременно?
Твои мысли написаны у тебя на лице, — насмешливо произносит Вероника. Да, все так. Я всегда любила твоего отца, знала о его планах, помогала ему во всем. Но и Тагир для меня — нечто особенное. Никогда не желала ему вреда. Я ведь так и не сказала Глебу, что Тагир выжил.
Вот почему для отца это стало сюрпризом. Последние кусочки паззла встали на место.
— Мой отец мертв, теперь уже точно и окончательно. Зачем тебе убивать меня? Потому что пообещала? Но никто не спросит с тебя за это… А Тагир спросит… Ты сама видишь, как он любит меня. И нашего ребенка.
— Ничего, я утешу Тагира, — оскаливается Вероника, поднимая руку и нацеливая на меня оружие.
— Советую зажмуриться. Сейчас все закончится, Вилена.
Но я упрямо смотрю в лицо этой женщине. Пусть. Пусть сделает это, когда я смотрю ей прямо в глаза! Озноб вернулся, но на этот раз еще более ледяной. Дрожа всем телом тяжело сглатываю поднявшуюся тошноту.
Почему, отец? Почему ты приказал этой женщине убить меня? Откуда в тебе столько ненависти?
Я не нахожу ответов на свои вопросы. Почти смиряюсь с мыслью, что мне суждено последовать за отцом в мир иной. Я все-таки машинально закрываю глаза, раздается выстрел. Боли нет, это так странно. Я нахожусь в сознании, слышу крики, топот ног, ругательства.
— Открой глаза, детка. Не пугай меня, малыш, — слышу голос Тагира и не могу поверить в реальность происходящего.
— Это правда ты? — спрашиваю дрожащим голосом.
— Да, я, детка. Прости меня. Как я мог оставить тебя наедине с этой тварью? Ты не хотела, а я… просто идиот. Я должен был предположить…
— Она мертва? — спрашиваю слабым голосом.
— Да. Она мертва. Не смотри, малыш. Мы сейчас поедем домой. Никаких больше больниц. Я тебя не оставлю ни на секунду.
— Да, это было бы неплохо, ведь как только оставляешь, меня сразу кто-то пытается убить или похитить, — говорю со смешком, чувствуя подступающую истерику. На мою долю действительно выпало слишком много всего за последнее время. Невыносимо много.
Тагир бережно закутывает меня в плед, который сжимаю пальцами, чувствуя, насколько слаба. Поднимаюсь на ноги, любимый сразу подхватывает меня, и выносит из палаты на руках. Ловлю себя на мысли, что последнее время он постоянно носит меня. Даже несмотря на обстоятельства, это безумно приятно.
Эпилог
Что может быть слаще, чем объятия маленькой дочери после разлуки? С наслаждением обнимаю Настю, вдыхаю ее нежный детский запах. Маленькие пухлые ладошки легко сжимают мои плечи, малышка лепечет что-то. Удается разобрать только одно слово:
— Мама…
Конечно же не могу сдержать слез, они заливают лицо, мешают разглядывать заметно подросшую малышку. Меня словно год не было, хотя на самом деле прошло не больше недели.
— Доченька моя любимая, прости меня. Прости, что исчезла… Это не от меня зависело.
Вряд ли Настя понимает мое бормотание, перемежающиеся всхлипами.
— Хватит душу рвать, девочка, — слышу за спиной ворчливый голос Варвары.
Оборачиваюсь. Та глаза вытирает, тоже не смогла не прослезиться.
— Спасибо тебе огромное… — выдыхаю едва слышно, горло перехватывает от эмоций.
— За что, милая? — удивляется женщина.
— За заботу… Я была спокойна за ребенка, зная, что она с тобой.
— Вилена, солнышко мое, ты меня на старости лет счастливой сделала, разве не понимаешь? — прорывает неожиданно Варвару. — Жила я одинокая, никому не нужная. С тоски помирала. Огород да телевизор по вечерам, ничего больше. А теперь у меня внученька есть. И дочка… Ты мне как дочь, деточка.
Подхожу ближе, обнимаю, меня переполняют эмоции.
— Я тоже тебя очень люблю. Ты часть нашей семьи. Буду счастлива, если навсегда останешься с нами…
— Да уж, никуда от вас не денусь, — качает головой, широко улыбается. — Мне тут замуж предложили, представляешь? Я тебе про него рассказывала. Ох, да ладно, разве время сейчас, — обрывает сама себя укоризненно.
— Что? Ты серьезно? Я очень рада! — восклицаю искренне. — Кто этот счастливчик?
— Мне стыдно, ты только вернулась от похитителей, а я о себе заладила. Познакомлю вас, он из местных, хороший мужик. Лучше о себе расскажи. Как ты, милая? Они не навредили тебе? Не обижали, сволочи поганые?