Девственники в хаки
Шрифт:
– Несомненно, – утешил Лонтри.
Да, с горечью подумал Бригг, он попадет под трибунал, его станут судить, напишут о нем в газетах, и тогда все – и Джоан тоже! – узнают, как китайская шлюха выбросила в окно его брюки как раз тогда, когда он должен был патрулировать мятежный город!
Бригг прыгнул обратно в комнату, схватил Люси за плечи и несколько раз тряхнул.
– Скорее найди мне что-нибудь! – закричал он. – Что-нибудь надеть. Кто-то украл мои штаны!…
Его гнев напугал Люси, и она раскаивалась, как
– Моя что-то есть, – пообещала она.
В глубине души Бригг надеялся, что в дальнем углу гардероба Люси хранится пара солдатских штанов, забытая кем-то из ее клиентов, но его надеждам не суждено было сбыться. Очевидно, клиенты Люси всегда уносили свои штаны с собой. В отчаянии он запустил обе руки в темные глубины ее платяного шкафа и принялся рыться там среди ношеных кофточек, шелковых платьев и старых горжеток, которые Люси надеялась когда-нибудь использовать в более прохладном климате.
– У меня есть штанишки, – сказала Люси у него за спиной. – Может они подойдут? Они тоже зеленый, как твои.
Бригг обернулся. Люси протягивала ему пару зеленых шелковых панталон, какие носят китайские женщины.
– Эй, поторопись! – донесся снаружи крик Лонтри.
Заскулив от безвыходности и отчаяния, Бригг напялил панталоны Люси. Широкие, как у пижамы, штанины, расшитые понизу цветными нитками, не доставали до земли почти на целый фут и полоскались вокруг его тонких волосатых голеней, как вымпелы на флагштоке.
– О, Господи! – выдохнул Бригг. Не глядя на Люси, он выскочил за дверь, но тут же вернулся, схватил винтовку и ремень и с грохотом ссыпался по лестнице. Глядя на него, Лонтри едва не лопнул от смеха.
– Заткнись! – зашипел на него Бригг. – Мы должны их найти!
И они галопом помчались по мокрому от дождя переулку, а Люси грустно смотрела им вслед из окна. Она не видела ничего смешного в том, что Бригг убегает в ее панталонах.
Им повезло. Давешний сикх стоял прямо за углом и, прислонив велосипед к телеграфному столбу, прикладывал к себе бригговы штаны.
– Это мои, – сказал Бригг с облегчением. Сикх величественно обернулся к нему.
– Вы ошибаетесь, – поправил он Бригга на прекрасном английском. – Я их нашел.
– Я знаю, – Бригг попытался вцепиться в брюки, но сикх отдернул их в сторону.
– Значит, – прогудел он басом, – они принадлежат мне.
– Ах ты задница! – заорал Бригг. – Как ты думаешь, какого черта я напялил на себя эти бабские кальсоны? Или ты решил, что это новая форма британской армии?
– Очень сожалею, – повторил сикх, – но я нашел эти брюки, и теперь они мои. Мне кажется, это должно быть очевидно!
Это был очень высокий сикх, широкоплечий и с мощной грудной клеткой, и Бригг не решился его ударить. Вместо этого он вытащил штык, присоединил к винтовке и уткнул острие противнику под диафрагму.
– Дай-ка сюда эти штаны, – сказал Бригг, закипая. –
Индиец с потрясающим спокойствием посмотрел сверху вниз на обоих британцев.
– Они действительно вам так нужны? – спросил он.
– Еще бы! – кивнул Бригг. – Так что давай их сюда, приятель, пока я не заколол тебя, как свинью.
– Ваше оружие причиняет мне боль, – сказал сикх, одной рукой отводя штык в сторону, а другой возвращая Бриггу штаны. – Вот, возьмите. Постарайтесь их больше не терять.
– Благодарю, – Бригг выхватил у него брюки и быстро надел. – Всенепременно. Обязательно.
Он и Лонтри пошли обратно в переулок; индиец проводил их грустным взглядом. Когда оба солдата скрылись за углом, он громко вздохнул и сказал вслух:
– Боже, храни короля!… [13]
– Ржавый Гвоздь! – отчетливо и громко сказал Дрисколл.
13
«Боже, храни королеву (короля)!» – концовка первой строфы английского национального гимна.
Чтобы сказать это, он пересек почти все пространство под трибунами и, присев на корточки перед Любезноу, бросил эти слова, как перчатку, прямо в лицо второму сержанту.
Молодые солдаты давно уснули, устало вытянувшись на полу. Дрисколл специально ждал, пока это произойдет, чтобы подойти к Любезноу и сказать ему эти два слова. Сержантов разделял всего ярд. В нескольких шагах от них не покладая рук трудились над своими зелеными лампочками и попискивающими приборами несколько дежурных связистов.
– И что с ним такое? – спросил Любезноу, глядя Дрисколлу прямо в глаза.
– Значит, ты его помнишь. Ведь помнишь же, верно?
– Если это тот самый – то да, помню, – ответил Любезноу непослушными губами и быстро оглядел спящих солдат. – Если это тот самый…
– Он был всего один такой, – улыбнулся Дрисколл. – Кого еще могли прозвать Ржавым Гвоздем?
– Нет никакой необходимости повторять это в тысяча первый раз, – перебил Любезноу. – В последнее время от тебя только это и слышно.
– Я рад, что ты не забыл старину Ржавого, – кивнул Дрисколл.
– Значит, ты тоже его знал?
Дрисколл покачал головой. Писк морзянки в углу прекратился, и один из радистов принялся разливать по эмалированным кружкам чай.
– Хотите чаю, сержант? – окликнул он их.
– Нет, – сказал Дрисколл.
– Нет, – отрезал Любезноу.
– Я его вообще не знал и никогда не слышал о нем… до недавнего времени. Бедный, бедный Ржавый… – продолжил Дрисколл.
– Послушай, – спросил Любезноу быстрым свистящим шепотом, – что все это значит? К чему ты ведешь?