Девственный огонь
Шрифт:
— Ну, я даже не знаю, — смутилась хозяйка.
Потом в течение получаса Тревис внимательно рассматривал и обсуждал корсеты, шнуровки, прочность китового уса, вызывая улыбки продавщиц и недовольство хозяйки, а Джессика старалась вести себя серьезно.
Когда, купив корсет, они вернулись домой, Пенелопа не стала слушать про посещение магазина и корсеты и заявила, что она чувствует себя неловко, поскольку Джессика нарушила приличия, позволив мужу сопровождать ее в дамский магазин. Тревис заявил, что он полностью справился со
* * *
Пенелопа давала один из своих нескончаемых обедов, которому предшествовала обычная семейная ссора. Сначала Пенелопе не понравилось платье Джессики необычного покроя — свободное от груди, без подчеркнутой линии талии. Она такого никогда не видела и потребовала, чтобы Джессика сняла его. Она громко, не в первый раз, настаивала, что нужно поменять весь гардероб Джессики. Эти крики заставили Хьюга забегать в своей комнате, а потом вызвали очередную перебранку между мужем и женой по поводу денег. Джессике все это было очень неприятно.
С мрачным лицом она продолжала одеваться, зная, что какое бы платье она ни надела, мать все равно ее раскритикует. Более того, Тревис до сих пор не вернулся, и было невыносимо очутиться лицом к лицу с матерью и ее подругами без его защиты. Когда они собрались в гостиной, Тревиса все еще не было, и Пенелопа воспользовалась случаем, чтобы обратить внимание гостей на совершенно неподходящее платье своей дочери.
— Ты когда-нибудь видела что-либо подобное, Бланш? — спросила Пенелопа.
— Это эстетический стиль, миссис Холлмен, — вежливо объяснила Джессика Бланш. — В Лондоне все повально им увлекаются. Эту моду сделали популярной художники-прерафаэлиты. Она очень распространена в артистических и интеллектуальных кругах.
— Ты купила его в Лондоне? — миссис Холлмен была явно заинтересована. Все дамы стали внимательно разглядывать платье, пока их мужья курили.
— Да, мэм. У меня есть еще одно очень красивое платье от Ворта, но я его не надела, потому что Пенелопе, — она холодно взглянула на мать, — оно не нравится больше всех.
Волшебное слово «Ворт» произвело впечатление на дам, вызвав у Пенелопы гримасу недовольства. Джессика совершенно игнорировала ее. Она пришла к выводу, что ничто так не усмиряет враждебность матери, как такое же враждебное отношение к ней самой.
— Оно совсем скромное, — с колебанием заметила другая дама. Она конечно же не хотела критиковать наряд, который был последним криком моды в местах более известных, чем Форт Ворс.
— Да, — Джессика приободрилась. — Дамы в городах — центрах моды уже чувствуют себя глупо, загромождая свой гардероб безвкусными ненужными украшениями. Например, перьями.
Она видела, что мать, тяжело дыша, злобно смотрит на нее. Но дамский кружок был слишком заинтересован, чтобы обращать на это внимание.
— Чувствительные женщины, понимая, как много несчастных птиц убивают ради украшений, отказываются от перьев как модных аксессуаров. А вы представляете, как страдают бедные птицы, когда у них выдергивают перья? Это же причиняет им невероятную боль.
Дамы похоже были шокированы.
— А самое печальное касается популярных эгретов, — воскликнула Джессика, возвращаясь вновь к волнующей ее теме. — Поскольку перья более всего красивы в то время, когда птицы спариваются, вьют гнезда и высиживают птенцов, именно тогда их и убивают...
Пенелопа прервала ее, пригласив всех к столу, хотя кухарка еще не подала знак, а Тревис еще не появился.
— ...оставляя бедных птенчиков без родительского ухода, — закончила Джессика. — Я боюсь, что эгреты уже не будут носить.
На этой фразе все перешли в столовую, и Джессика удивила гостей, объясняя теорию эволюции Дарвина, изложенную профессором богословия Генри Драммондом.
— От обезьян? — удивленно прошептала миссис Холлмен. Она бы никогда не поверила, что кто-то будет ставить ей в вину, что она произошла от громадной обезьяны. Ведь все знают, что со стороны матери она ведет свой род от поселенцев Бостона в Массачусетсе. — Я не могу поверить, что такое мог сказать человек духовного сана.
— Но это так, — настаивала Джессика. — Теперь у многих церковников передовые взгляды. Вот, например, года три назад доктор Лимон Эббот сделал серию очень интересных лекций по теме «Библия как литература». Он не верит в историю Иоанна.
— Но ведь так написано в Библии, — заикнулась миссис Бетина Менриш.
— Это все с Востока, — проворчал мистер Менриш, мучной король Форт Ворса. — Оттуда всегда приходят глупые идеи. Парнелл, вы должны смотреть, что читает ваша жена. Она только что рассказывала нам такие глупости, о которых я никогда не слышал.
Тревис извинился за опоздание и так звонко поцеловал в щеку Пенелопу, что она подпрыгнула, затем сел рядом с Джессикой и, тепло улыбнувшись, прошептал:
— Потрясающе выглядишь. Очень красивое платье.
— Пенелопа ненавидит его.
— Ну и черт с ней. — Тревис оглядел смущенных гостей. — Я только что услышал интересные слухи. Говорят, сенатор Бейли получил огромный кредит от «Пирс-Ватерс» в благодарность за помощь отхватить долю в Техасском пироге. Ведь ясно же, что помогать «Пирс-Ватерс» значит помогать «Стандарт Ойл».
В гневном гаме и шуме опровержения сказанного шокирующие высказывания Джессики, как и ожидал Тревис, были забыты:
«Что случилось с девочкой? Очередная грубость Пенелопы? — подумал он. — Надо бы этой женщине сдерживать свой язык». Он предполагал, что своим опозданием вызовет раздражение и злость Пенелопы, но этого не случилось. Он только что узнал, что братья Хеймил, нанятые Лукасом и финансированные Гэли и Гаффи, наконец приступили к бурению. Гэли выбрал место как раз на холме Спиндлтоп.