Девушка без сердца
Шрифт:
– Я вам не полуголодный студент, – скривился Брент, – раскатывать на тележке для бедных. Если обещаете не визжать, то прошу вас, – он небрежно указал рукой в сторону, и я застыла в первобытном ужасе.
На этом транспортном средстве я больше ни за что не поеду.
Ни за что. Никогда.
Глава шестая
Чоппер. Для большинства людей, что у нас, что в других странах, – бессмысленная тарахтящая штука, и к тому же вонючая. Магия не помогает – такая конструкция, и везде, какую страну ни возьми, чопперы либо предмет коллекционирования, либо находятся под полным запретом. Страны третьего мира их давно уничтожили, а за появление на улицах на нелегально приобретенном за рубежом чоппере можно получить огромный штраф. Но так как в странах третьего мира не очень хорошо с доходами населения, значит, общественные работы на сумму этого штрафа, а это – пять, а то и шесть лет. Как повезет.
У нас чопперы были коллекционными, и на них еще разрешали ездить – с соблюдением скоростного режима и с уплатой ежемесячного налога, сопоставимого с месячным же доходом, к примеру, моим. Поэтому желающих было так мало, что, если честно, я впервые увидела чоппер не на картинке.
Но, конечно же, нет. Я видела их – там, в другой жизни. Больше того, я когда-то любила их, я даже мечтала ездить на них. Тысячу лет назад, как теперь я считала, и, наверное, я забыла бы об их существовании. Хотела бы забыть. Но не могла.
Я ведь говорила, что это, возможно, был рай?
Сначала мне так не показалось. Когда я впервые открыла глаза, мне было настолько больно, что меня тут же отправили обратно в забытье. Иногда я из него выплывала, обрывками слышала, что мне повезло, что я скоро восстановлюсь, что мне отлично помогает назначенное лечение, а рискованная операция превзошла все мыслимые и немыслимые ожидания.
Я видела хирурга – молодого еще, лет тридцати, и веселого парня, он приходил, чтобы посмотреть на дело рук своих и заодно меня подбодрить. Его куратор, он же заведующий отделением, успокаивал меня и говорил, что боли скоро совсем прекратятся, а память ко мне вернется. И вот этого я не понимала совершенно, потому что я помнила все, что было до этой боли и до этой аварии.
Я помнила, как довольно успешно сдала экзамены. Три года колледжа, три года упорного изучения биологии, еще один год, и я смогу поступить в медицинскую школу. Потом – резидентура, затем – работа в больнице. Мне очень хотелось попросить докторов, чтобы они были со мной откровеннее, ведь я почти все понимала, только тогда не могла говорить.
Я помнила, как познакомилась с Джошем. И то, что как мужчина он мне не очень-то нравился, но у него был мотоцикл – предел моих мечтаний. И то, что мне пришлось дожидаться, пока Джош бросит свою крашеную дурочку и обратит внимание на меня. Не обратил, как на девушку, но ему понравился мой интерес к мотоциклу, пусть я и не призналась ему, что мой отец, викарий, проклял бы меня, если бы узнал, что я мечтаю хоть раз прокатиться, а мать, медсестра в отделении травматологии… нет, лучше было ограничиться одним отцом. Но кто и когда отказывался от мечты только лишь потому, что она кого-то пугала?
Точно не я и не тогда.
И я помнила, как Джош учил меня ездить на задворках, там, где не было ни машин, ни людей. Как катал меня вокруг нашего кампуса. И помнила, как я набралась смелости и села за руль мотоцикла сама. Немного в отместку, потому что Джош сбежал тогда с моей однокурсницей и где-то предавался любовным утехам.
И пикап я помнила тоже, и даже испуганное лицо мужчины в салоне, и то, как этот мужчина пытался от меня увести свой громадный тяжелый пикап, и что мотоцикл будто перестал меня слушаться. И яркий свет в глаза, и то, что ни боли, ни страха не было.
А потом была эта больница, доктора и недоговоренности. Я никогда не видела таких приборов, как те, что окружали меня, не слышала названия многих лекарств. Мои родители не приезжали, но этому я была только рада. Не приходили друзья, и я решила, что меня отправили куда-то в соседний штат, а то и куда-нибудь на Западное побережье. Но наконец с меня сняли гипс и то, что я называла бинтами, хотя правильнее было сказать, что это «фиксирующие ленты», пришел мой хирург и принял поздравления от кучи прибежавших коллег. Мои ребра, ноги, рука, нос, челюсть и шея срослись, как будто и не страдали при страшной аварии, – конечно, еще нужно было поработать ортопеду и дантисту, но совсем немного, – а на лице не было абсолютно никаких следов недавних ужасных травм.
Только я смотрела на себя в зеркало и не понимала, что происходит. Девушка в зеркале была красива, но это была не я. Не мои глаза, не мои волосы, не мой нос, не мое все. И она была моложе меня лет на семь.
Это успех хирурга? Пластическая операция? Ладно, пускай, это в самом деле неплохо, лучше, чем было, но почему мои глаза больше не карие? И волосы, я ведь была брюнеткой с короткой стрижкой. Если бы их обрезали, было бы объяснимо, но неужели они так отросли?
Потом был мужчина, представившийся следователем Королевской Магической Полиции. Это название я услышала впервые и даже не смогла испугаться и тем более не стала ничего переспрашивать. Следователь поинтересовался, помню ли я хоть что-то перед тем, как случилась катастрофа и три вагона поезда сошли с рельс? Помню ли я, где находились мои родители и сестра? Может быть, помню того, кто оказался со мной рядом?
Конечно же, я ничего не помнила ничего. Я пыталась понять, куда исчезла студентка Мораг О'Коннелл и кто такая Сью Мэрианн. И почему мне не двадцать два, а только шестнадцать?.. Я не помнила, и следователь ушел, и больше я его никогда не видела. Я прочитала про ту аварию… какой-то сбой в системе регулирования движения поездов.
У меня нашлись дядя и тетя, а также два кузена-близнеца. Они не удивились, что я их не помню. Они не упрекали меня, что я не плачу по погибшим родителям и сестре. Они говорили, что виновник аварии уже понес наказание, а я все время молчала и рассматривала свое лицо.
Я увидела свои фотографии. Да, я не изменилась, то есть не изменилась Сью Мэрианн, ученица девятого класса. Я училась? Да… в самой обычной школе.
О магии я узнала случайно: мои кузены вдруг стали мечтать о Магической Академии. Но они были еще слишком малы и знали не слишком-то много. Это такое явление в природе, которое можно себе подчинить и заставить работать так, как ты этого хочешь. Колдовать? Сью, какая ты глупая, это же не детские сказки!
Позже я поняла, как Мораг О'Коннелл, которая уже никогда не станет врачом, оказалась в теле школьницы Сью Мэрианн. Похожие случаи, похожие аварии? Может быть, мне из реального мира повезло, и мои родители даже не заметили, что получили другую дочь? Ведь здесь никто ничего не заметил… Я начала плакать, но не по погибшим родителям здесь, а по живым – там, и снова никто ничего не увидел странного. Шок прошел, память понемногу возвращается, бедная девочка, но ничего, пройдет время и она свыкнется…
Затем я догадалась, что случилось с моим возрастом. Здесь год длился шестнадцать месяцев, но считать мне и тогда было лень. Я не могла вернуться назад, но в этом мире я выжила, я не умерла до конца, меня взяла под опеку добрая и любящая семья, а еще я могла научиться магии!
У меня впереди было несколько лет и весьма неплохие оценки, если верить моим аттестатам. Школу я сменила, переехав жить к дяде и тете, учителям сказали, что я перенесла травму, плюс год был потерян, и я принялась наверстывать. Четырнадцать лет учебы в школе, три года были у меня впереди, да, мне было трудно, особенно когда мои кузены осознали, что хотят быть геологами, где магия совсем не нужна, и от меня начали только отмахиваться. Я хотела в Академию Магии, я стремилась к этому, хотела узнать, как это работает, но…