Девушка из моря
Шрифт:
Вскоре я уже шествовала на балкон с чашкой травяного чая и плошкой залитой йогуртом гранолы [4] . По площади этот балкон скорее тянул на террасу, там вольготно расположились два шезлонга, комплект ротанговой мебели, включавший диван и два кресла, укомплектованные подушками. Проскользнув мимо столика со стеклянной столешницей, я устроилась на диване и со стуком поставила на стол кружку и плошку.
Снизу донесся звук заводящегося мотора. Чуть позже завелась другая машина. «Наверное, – подумала я, – в это время народ как раз выезжает на
4
Гранолы – блюдо сродни мюсли.
Сквозь балконные перила я увидела крупного мужчину в костюме, он стоял рядом с велосипедом на соседней подъездной дорожке. И разговаривал с женщиной. Спорил. До меня долетали слова… обрывки фраз: «Не моя вина»… «Не забывай, что»… «Нет, что за глупости»…
Мужчина поднял голову. Из-за его темных очков, я не знала, смотрит ли он именно на меня. Он поднял руку. Подумав, что он махнул мне рукой в знак приветствия, я тоже махнула ему, испытывая легкую неловкость. Женщина проследила за его взглядом и увидела меня, однако хмурое выражение ее лица не изменилось. Должно быть, они мои соседи. Мужчина сел на велосипед и укатил.
– Мэтт! – крикнула она ему вслед.
Он не обернулся, просто вскинул руку и крикнул в ответ:
– Я опаздываю. Увидимся позже.
Она опять глянула на меня с еще большей мрачностью, отвернулась и исчезла в своем доме.
Еще не было восьми часов, но воздух уже прогрелся, над рекой и раскинувшимися к востоку полями поднималось летнее солнце. Я подумала, что лучше высушу волосы прямо здесь, под утренним солнцем, позволив проявиться их волнистой природе. На фотографиях, показанных Пирсом, мои волосы выглядели идеально… совершенно прямые, уложенные в почти безжизненную прическу с помощью выпрямителей и косметических средств. Оригинальное напоминание о моей прошлой личности в сравнение с той, какой я представляю себя сейчас.
Пережевывая гранолу, я вглядывалась в речное течение, стараясь ни о чем не думать и успокоиться. Оставив на время напряженные попытки оживить воспоминания.
Через полчасика я вернулась в гостиную, и ее более прохладный воздух приятно охладил мою разогретую солнцем кожу. К доктору мне следовало явиться в четверть одиннадцатого, и я не собиралась опаздывать. Я почти не сомневалась, что у меня сохранилось умение водить машину, поэтому решила осмелиться сама доехать до больницы. Понятно, что я могла бы вызвать такси – Пирс выдал мне солидную пачку наличных, чтобы отлично прожить до того, как я сумею восстановить свои кредитки – но мне хотелось как можно быстрее включиться в самостоятельную жизнь. И вообще, может, вождение поможет мне сориентироваться. Нужно же познакомиться с окрестностями.
В кухонных ящиках нашелся и комплект ключей от машины. Я догадалась, что это именно они, поскольку брелок украшал логотип «Мини-Купера». Положив немного наличных в кожаную сумочку на длинном ремешке, я закинула ее на плечо и направилась вниз по лестнице, не обращая внимания на малодушный холодок
Навигатор помог мне довольно быстро и без всяких происшествий добраться до Бонмутской больницы. Без особых сложностей я нашла место для парковки, взяла парковочный талон и направилась к главному входу, постукивая по асфальту низкими каблуками сандалий. Казалось, я уехала отсюда очень давно. Даже не верилось, что с того момента прошло меньше суток.
Придя в неврологическое отделение, я сообщила свое имя в регистратуре и устроилась в кресле приемного покоя. После десяти минут беглого просмотра какого-то развлекательного журнальчика меня пригласили в кабинет доктора Лазовски.
Она приветливо улыбнулась мне, когда я вошла в небольшой консультационный кабинет. В очередной раз меня поразило то, как молодо она выглядит – не намного старше меня самой. Вероятно, я полагала, что консультирующие неврологи должны быть значительно старше. В распахнутое настежь окно просачивался приглушенный шум уличного движения.
– Присаживайтесь, пожалуйста, Мия, – предложила она, – выглядите отлично. Значительно лучше. Сожалею, что здесь так жарко. Я открыла окно, но прохладнее явно не стало.
– Доброе утро, – сказала я, опускаясь на стул.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
– Спасибо, хорошо, – правдиво ответила я.
– Вам удалось что-нибудь вспомнить?
– Не совсем… но вроде бы, – с запинкой произнесла я, не уверенная, что, собственно, могу сказать.
– Правда? Что ж, это отличная новость. Расскажите.
Перед ней на столе лежала история моей болезни. Ее ручка нацелена на чистую страничку, готовая записать мои слова.
– Я не знаю, является ли это именно воспоминанием, – пояснила я, – вполне возможно, что мне все приснилось. Никакой уверенности у меня нет.
– Все нормально. У вас появилось четкое воспоминание или какие-то обрывки?
– В общем, сегодня утром я проснулась с каким-то новым ощущением, и оно сопровождалось образами.
– Продолжайте, – спокойно сказала она.
Опять вспоминая утренний сон, я почувствовала, как вспотели ладони. Перед мысленным взором промелькнули образы той женщины.
– Мне приснился какой-то вечер, – сообщила я, – и деревянное здание поблизости от меня. Помню, что я волновалась… нервничала…
Я решила не говорить о приснившейся мне пугающей женщине. Наверняка она всплыла просто из ночного кошмара, и память тут ни при чем, к тому же такое описание могло прозвучать чересчур драматично. В любом случае мне не хотелось даже думать о той женщине, не то что говорить о ней. Я вздрогнула, лишь попытавшись представить ее образ. Но чем больше я думала о нем, тем более реальным он казался. Поэтому я выбросила его из головы.
– Вы узнали то здание? – спросила доктор Лазовски.
– Нет. К сожалению. Но все равно, вероятно, мне просто приснился обычный сон.
– Мия, это здорово! Вы видели новые образы и вспомнили ощущения. Это явный шаг вперед. А сон то был или воспоминание, не имеет значения. До этого ведь вы не могли вообще ничего рассказать. Поэтому я надеюсь, что вы на верном пути к восстановлению памяти.
Ее слова глубоко порадовали меня. Я надеялась, что она права. Надеялась, это означает, что память действительно начала возвращаться ко мне.