Девушка из Зазеркалья
Шрифт:
Она попала в точку. Это было то самое определение проблемы, от которого Андрей старался убежать. Потому что когда знаешь суть, можешь что-то исправить. А он не имеет права исправлять, не должен!
Ведь безумие – это не свобода, это то, чего он должен стыдиться… Но она-то не стыдится и ей хорошо!
Андрей устало опустился на кровать, обхватил голову руками. Девушка осталась там же, где и стояла.
– Я не понимаю, зачем ты поддаешься, – констатировала она. – Ты не обязан. Ты жил в гармонии с собой. И с миром. Ты умеешь чувствовать. Ты похож на зрячего, который притворяется слепым. Ты
– Я не хочу снова становиться сумасшедшим!
– Свобода – это не всегда сумасшествие, – тихо рассмеялась она. Он никогда раньше не слышал, как она смеется, но он ведь и не знал ее толком! – Иногда – да. Для меня, например. Для тебя немножко тоже. Но иногда не обязательно терять рассудок. Нужно находить себя. Быть тем, кем тебе хочется. Отказаться от лжи. Наплевать, что о тебе думают другие. Звучит просто? Это сложно. Но если нет… Будет плохо. Ты будешь иметь все, что они называют компонентами счастья. Но ты будешь несчастен. Ты не поймешь себя. Почему? Вот ведь – все! Деньги, любовь, секс, власть. То, что в цене. И только тебя уже нет. Все есть, а тебя нет. Вот твоя ловушка. Цена правильности.
– То, чем я хочу стать… это опасно, – покачал головой Андрей. – Ты не понимаешь… Я ведь буду знать, что это не норма, что я причиняю боль близким людям!
– Смешной. Глупый. Если люди тебе близкие, твое несчастье доставит им боль. Они уже видят это, но не понимают почему. Как они поймут, если ты не понимаешь? Быть свободным для тебя – не значит быть опасным для них. Да, ты будешь опасным. Но для кого-то другого. Того, кто заслуживает эту опасность. Просто снова найти себя. Тигр… он ведь жил в тебе. Ты заглушил его таблетками. Усыпил, может, убил. Поэтому тебе больно. Вместе с ним ты убил себя. Без него ты не будешь собой. Он был твоей свободой. Ты знал об этом.
– Я боялся, что не смогу контролировать его…
Никому другому Андрей не сказал бы такого, вообще не смог бы завести такой разговор. Но с ней было можно, она понимала.
Девушка кивнула:
– Ты решил не верить ему. Ты поверил врачам, таблеткам и стандартам. Принял их норму, отказавшись от своей. Он был твоей нормой. От тебя осталась тень. От него не осталось ничего. А ты все думаешь, что вот-вот оживешь. Нечему оживать. Путь в никуда, как рельсы, обрывающиеся над пропастью. До горизонта ты не дойдешь. Без него.
– Не суди меня по себе. Ты… я ведь тоже узнавал о тебе. Немного, но достаточно, после той вечеринки… Ты родилась такой, поэтому тебе проще!
– Проще? – задумалась она. – Не знаю. Я видела, как страдает моя мать. Тогда я еще не знала себя. Но я видела, что почему-то заставляю ее страдать. Я была этому не рада. И я видела путь изменить себя так, чтобы она была рада. Но тогда страдать начала бы я. Поэтому я продолжила искать себя. Думаю, нашла.
– И тебе не бывает страшно?
– Бывает. Как и ты, я боюсь, что не смогу контролировать. Управлять тем, что живет во мне. Тогда оно причинит вред тому, кто этого не заслуживает. Но я ищу путь для себя и того монстра. Пусть причиняет вред! Но тому, кто заслужил. Поэтому я чувствую гармонию. Я не хочу меняться. Я ощущаю правильность, но не такую, с какой согласятся врачи.
– А я вряд ли смогу, – настаивал Андрей. – Меня сделали таким… Тебе ведь рассказывали про Цирк? Эта татуировка… она оттуда. Там я был Белым Тигром и… делал не очень хорошие вещи. Не потому, что я выбрал, выбор как раз сделали за меня.
– Да. Я знаю. Но разве тогда ты был счастлив?
– Шутишь? Хуже, чем сейчас!
– Вот. Тогда был несчастлив. Сейчас несчастлив. Но когда ты был счастлив?
И тут Андрей понял, к чему она клонит. По-настоящему счастлив он был тогда, когда лечение только началось. Он уже не обязан был убивать в Цирке и мог использовать свою силу, чтобы защитить кого-то другого. Это дарило ему радость! Он чувствовал себя более нужным, чем сейчас, занимая высокую должность в международной компании.
Но ведь все так искренне поздравляли его, когда он выздоровел…
– Нельзя так! – отрезал мужчина. – То было влияние Цирка, а не настоящий я!
– Ты уверен? А не переоцениваешь ли ты влияние Цирка? Я читала о нем. Там изменяли многих. Почти все умирали быстро. Ты не умер вообще. Так что это было? Цирк изменил тебя? Или ты выжил в Цирке, потому что изначально был таким? Как с татуировкой. Иногда она меняет тебя. Иногда она отражает тебя. Цирк вывел на свободу твою сущность. Татуировка все еще на тебе. Ты рад видеть ее, а не тот костюм, который делает тебя важным и стоит много денег. Она отражает тебя.
Ее слова были правдивыми, а потому рождали соблазн. Соблазн бросить все, снова стать простым охранником, охотиться… Разве не так она живет?
«Господи, на кого я равняюсь? – с ужасом подумал Андрей. – Она же сумасшедшая! В психушку ее не отправляют только потому, что Марк не позволяет!»
Нельзя ее слушать. Он – респектабельный бизнесмен и скоро станет отцом. Это сделает его счастливым, а не какие-то забеги по подворотням!
– Уходи, – велел Андрей, скрещивая руки на груди. – Нечего тебе здесь делать, особенно в такое время.
– Вот как ты решил?
– Именно так я решил. Ева, или как тебя там… иди домой сама, не заставляй меня вызванивать твою родню!
– Я уйду, – согласилась она. – Выбор за тобой. Если ты хочешь и дальше притворяться. Притворяйся счастливым – вот твоя главная задача теперь.
Она развернулась, чтобы уйти. Шагнула за порог, но там остановилась, чтобы посмотреть на него. В полумраке коридора ее глаза казались и вовсе белыми, как куски льда. Она смотрела на него изучающе, и Андрей почувствовал, как мороз пробегает по коже.
– Ты уважаемый человек, – сказала Ева. – Тобой гордятся те, кто тебя знает. Ты собой тоже гордишься. А у тебя под кожей гниют твои мечты. Мне жаль тебя.
Глава 7
Даже не зная причины встречи, Лермонтов отчаянно не хотел идти на контакт. Открыто он не отказывался, но туманно отвечал, что в ближайшее время у него не предвидится свободного времени в расписании. Давить на него пока не имело смысла, потому что серьезных доказательств его вины по-прежнему не было.