Девушка изо льда
Шрифт:
— Денис, мне очень жаль… Вам лучше на время исчезнуть из поля зрения девушки, чтобы спасти хоть что — то…
Психолог не спешит обнадеживать и утешать. Татьяне позвонил из машины. Пары фраз хватило, чтобы описать ситуацию. Спасать? Да нечего уже спасать, я не слепой, вижу. Все, что месяцами восстанавливалось по крохам, по атомам, сгорело за несколько минут и стало пеплом. Я все проебал. Артем — да, со мной. И на этом — всё.
Пашка Соколов стал таким заботливым, аж тошно. Возится со мной, как со стариком, у которого четвертая стадия онкологии. Поставил на стол стакан с виски и молча вышел из кабинета. Все вокруг говорят шепотом,
Пью выдержанный односолодовый, как воду, не ощущаю запаха и вкуса. Не берет, не вырубает, не работает. Бутылка в одно лицо — как стакан компота. Из зеркала на меня смотрит нечто серое, мертвое. Хотел заехать к Артему, но написал Изе, что занят. Не хочу пугать парня. Сын не должен видеть меня в таком состоянии. Только он держит на плаву, не дает скатиться в пропасть.
День, ночь и снова день. Сбился со счета, сколько времени прошло со дня аварии. Все слилось в одну черную полосу. Решаю какие — то вопросы, подписываю контракты. Я должен позаботиться о том, чтобы мой ребенок был обеспечен на будущее. Достойное образование, квартира, машина. Артем… и Иза. Она тоже должна быть счастлива, пусть даже без меня. Эти двое — мое всё. На специальный счет перевожу крупную сумму и пишу завещание. Если со мной что случится — нотариус уведомит мою девочку о наследстве. Ничего больше не хочу.
Однажды слышал за стеной какую — то возню. Наверное, мои любимые елку ставят и наряжают. До нового года осталось всего ничего. Вечерами охрана приводит ко мне сына. Сам не хожу, следую совету психолога. Играем, читаем, гуляем. Светлый и радостный мальчик все чувствует, внимательно смотрит прямо в мою душу, рассказывает про маму и садик, про дружка своего закадычного. Лучик света в моей жизни — Артем.
Я почти час хожу вокруг квартала, как бездомный пес. Стены квартиры давят, как крышка гроба, от офиса тошнит. Задыхаюсь в помещении. В кармане вибрирует телефон. Кому я нужен в десять вечера?
«Любимая».
С экрана мне улыбается Иза. Не верю глазам. Рука подрагивает, палец скользит мимо зеленой кнопки. Зачем она звонит? Хочет порвать все отношения? Увезти сына в другой город? С трудом принимаю вызов, сиплю.
— Иза, добрый вечер. Что случилось?
Глава тридцать шестая
Денис
— Добрый, Денис. Все в порядке. Ты свободен? Можешь зайти?
Я так давно не слышал любимый голос. Соскучился, как бездомный пес, по теплу и ласке.
— Через десять минут буду.
Иза назвала меня по имени. Что происходит? Я… Неужели..? Сердце сходит с ума, разгоняя по телу пламя призрачной надежды, такой хрупкой, нереальной. Возвращаюсь домой, с каждым шагом убыстряюсь, а потом — бегу. Совсем скоро я окажусь на краю пропасти. Взлечу или упаду камнем на дно — зависит не от меня, а от моей девочки. Все в ее руках.
Лифт такой медленный. От этажа до этажа — сто ударов сердца. Десяток шагов по коридору — я у цели. Не успеваю поднять руку, чтобы постучать, как дверь открывается. Иза. Меня. Ждала. Последний шаг, быстрый вдох. Я готов услышать приговор.
Изольда
Кажется, я не видела Дениса целую вечность. Сколько прошло со дня аварии? Три недели? Четыре? Он осунулся, под глазами залегли темные круги, губы плотно сжаты. На висках стало больше серебряных нитей. И глаза… обреченный взгляд человека,
— Входи. Раздевайся. Я хочу с тобой поговорить.
Все происходит как в замедленном видео. Денис скидывает ботинки и дубленку, пристально смотрит мне в глаза. И я пропадаю в этих чернух омутах. Падаю, а затем возвращаюсь… Сегодня у меня есть план, и я не отступлю. Аккуратно беру его руку в свою. Холодная, просто ледяная. Обхватываю двумя ладонями, пытаюсь согреть.
— Идем.
В гостиной останавливаюсь, пытаюсь справиться с собственным волнением. Надо говорить, а в горле пересохло. Руки дрожат, ноги подгибаются. Момент истины настал. Вдвоем мы должны справиться.
— Денис…
— Иза… Повтори мое имя еще раз… пожалуйста, — тихий стон. Просьба, мольба.
— Денис. Дэн. Денис Бессонов. Так? — улыбаюсь, глядя в глаза, освобождаю одну руку, убираю падающую на его глаза прядь волос. Снежинки в темной шевелюре уже растаяли, превратились в алмазные капельки. Мой мужчина такой большой, высокий, сильный.
— Хорошо. Очень хорошо, Иза. Что ты хотела мне сказать?
Хриплый любимый голос растворяется в моей крови, проникает под кожу вместе со взглядом. Умоляющим, просящим.
— Я…
Он так близко… Тепло дыхания и даже бешеный грохот сердца — все чувствую и слышу. Незримые тонкие нити возникают из ниоткуда, окружая нас непроницаемым коконом. Важно только то, что происходит внутри. Сегодня весь мир подождет.
— Останься со мной на ночь. Пожалуйста.
Не верит, стоит без движения. Никак не реагирует. Прикасаюсь к его лицу и выдыхаю… Кончики пальцев кайфуют от прохлады кожи. Денис закрывает глаза и замирает под моими руками, как большой грозный зверь. Тонкая полоска шрама на лбу — память об аварии. Темные брови, заострившиеся скулы, длинные черные ресницы. Красивые чувственные губы. Медленно очерчиваю их контур, когда он накрывает мою руку своей.
— Ты останешься, Дэн?
— Да, моя девочка. Моя Иза.
Сильные пальцы раскрывают мою ладонь, поцелуй обжигает ее центр, кончик языка запускает химическую реакцию между нашими телами. Жарко. Мы словно в круге огня. Он и я.
— Денис, у меня есть условие. Не обижайся, пойми, — сейчас я могу лишь надеяться, что он примет странную просьбу всерьез. — Ты наденешь это? Согласен?
Делаю шаг назад и достаю из кармана джинсов одну вещицу. Взгляд темных глаз наполнен удивлением, да что уж — изумлением.
— Иза, ты меня боишься?
— Нет, не боюсь. Я хочу быть сильнее своих страхов, и это поможет.
Он молча протягивает руки и смотрит в глаза. Согласен. Сплетаю наши пальцы и веду Дениса в спальню. Здесь он еще ни разу не был. Все только начинается.
Денис
Счастье — это когда тебя понимают. И ждут. Прячу страх и неуверенность за показным спокойствием, а сердце заходится от выброса адреналина. Ожидание смерти — хуже смерти.
Взгляд серо — синих глаз — словно сканер, пробегает по мне от макушки до пяток, а рука в какой — то момент обжигает мою ладонь. Обмен теплом — как анестезия перед ударом? Ласка — прощание перед смертью? Не верю своим ощущениям, когда ее пальчики скользят по моему лицу. Закрываю глаза. Боюсь, что я сплю. Сколько раз мне снились подобные прикосновения, взгляды, а затем приходилось просыпаться в холоде и одиночестве пустой квартиры. Штормит, реально качает от волны тепла и нежности, которые исходят от любимой женщины.