Девушка, которой нет
Шрифт:
– Думаю, найдут, – печально сказал Саня и посмотрел на Витька, за обе щеки уплетающего банан.
Мальчик кивнул, весело прошамкал: «Угу, угу…» – но глаза не переставали о чем-то молить.
Van Halen: «Feelin’»
Глаза слипались, язык заплетался, хотелось обернуться чем-то-кем-то мягким и теплым, позволив голове наполняться туманом, но Фея понимала, что должна снять с души несколько центнеров груза, объяснить все Ленке… Кому-нибудь.
Фея отозвала
– Это игра в кошки-мышки. Они знают, где мы. Мы знаем, что они знают, но продолжаем игру и типа прячемся. Они знают, что мы знаем, что они знают.
– В чем фишка, сестра? Поиграйте.
– Понимаешь, мы должны вернуться. Нас подадут под каким-нибудь соусом. Типа вчерашние злодеи раскаялись и готовы работать на благо человечества.
– В чем проблема, сестра? Возвращайтесь.
– Дура ты. Сломались мы. Никакая совесть не выдержит спасать сотни, когда есть возможность помочь миллионам.
«Или одним ударом сразу спасти всех», – вновь предательская мысль.
– Лучше умыть руки, затолкать их в труселя и присосаться к стеклянной сиське? Вот идиотизм! Сейчас каждую секунду люди исчезают пачками! А вы тут новости обсуждаете, жрете и дрыхнете!
– Идиотизм, – согласилась Фея. – Но выхода нет. И так, и так – вилы. Нам не позволили сделать флотилию дирижаблей. – Она процитировала идеологов из Кремля: – «Легкость спасения сделает его невозможным… к тому же вы сами надорветесь, исчезнете, и больше ни один человек не поверит…» Логично рассуждали советники. Но это дьявольски неподъемная логика. Словно задраиваем отсеки с людьми в тонущей подлодке.
– Какого мандарина им, – Ленка указала пальцем вверх, – Витек ваш понадобился?
Фея задумалась. Потом отвернулась и глухо заговорила:
– У меня есть два варианта ответа. Оба заставят тебя усомниться в моем рассудке.
Ленка хихикнула:
– Такой субстанции, как твой рассудок, давно не существует. Первый вариант?
– Первый вариант – государственные мужи прекрасно осведомлены о способностях Витька и не хотят, чтобы он ставил им палки в колеса, и вообще планируют держать под присмотром эту чудотворную машину.
– Второй?
– Я знаю нескольких человек, которые почти уверены – если мальчика… не станет, весь этот кошмар на Земле прекратится.
Словно в подтверждение Феиных слов, огоньки в целом квартале на севере столицы дружно погасли. Возможно, там не осталось нуждающихся в энергоснабжении.
– Кто эти… почти уверенные? – спросила Ленка, уже зная ответ.
Фея кивнула туда, где засыпала бригада «Нашего Неба», несколько часов назад выигравшая схватку с вооруженными силами России.
– Вот и получается – что бы мы ни сделали, это будет коллективным предательством. Витькa, самих себя, других людей.
Ленка задумалась:
– Хочешь, я пойду стукну, что вы готовы устроить этого Маленького принца в какой-нибудь удобный академический изолятор и вернуться к управлению «Нашим Небом», если парк дирижаблей увеличат хотя бы до пятидесяти единиц?
– Ни черта мы не готовы! Пойдем спать.
Уже под утро Витек поднялся с постели. Он всю ночь не спал. И пень бы почувствовал, как между ним и его друзьями вырастает еще одна стена.
Он мог бы, как и прежде, оставаться с ними. Кем-то вроде грустного клоуна. Пьеро? Укором, что вся их работа смешна и бесполезна? Но даже если он начнет мыть им ноги и говорить только то, что они желают слышать, его несостоявшиеся друзья будут видеть прокаженного, по непонятным причинам не желающего хлопнуть в ладоши, чтобы крокодил выпустил проглоченное солнце. Чтобы на Земле воцарились мир и покой.
В голове не шевелилось ни одной мысли. Он больше не просил, не разговаривал сам с собой. Барьер, который Витек удерживал годами, в амбразуры которого заглядывал только в исключительных случаях, рухнул в одночасье. Теперь мальчик слышал, видел и знал все, что хранится на пыльных просторах чужих сознаний, искря, детонируя, остывая и замерзая навеки.
«Господи, – последний всплеск отзвучавших сетований, – даруй мне легкость, с которой другие видят причину всех неудач и трагедий вне себя!»
Мы бродим счастливые по краю ужаса, ожидающего нас за порогом глаз любого другого человека. Витек и не заметил, как перешагнул за этот порог.
Открывшееся знание наполнило его. Тело и руки вмиг стали чужими, ненужными – отголоском равнодушия, мерцающего в лампадных углах окружающих душ.
На носочках вышел в коридор. Там на коротком диванчике без задних ног дрыхла Фея. Рядом на надувном матрасе притулился Саня.
Витек поцеловал Фею, поковырялся в непростом замке массивной входной двери и тихонько шмыгнул в подъезд. Его уход наблюдали по меньшей мере три или четыре пары глаз. Да что там три-четыре? Все, кроме Феи, видели, что он уходит от них.
Навсегда.
Он вышел во двор, заполненный веселым птичьим щебетанием, и двинулся в направлении Старой площади. Спустя десять минут из этого же подъезда вышел топ-менеджер «НН» Толик и направился в ту же сторону.
Enya: «Only Time»
– Спасение? От кого? Для чего? Кормчий, вы рехнулись. – Президент уселся за приставной столик напротив Идеолога, отодвинул пирамиду досье на руководителей «Нашего Неба», хмыкнул: «Штудируете?», продолжил:
– Никакого Спасения не происходит. Имеет место факт коллективного гипноза, веры, раскочегарить которую удалось ребятам из «НН». У них такой накал воображения в голове – хоть прячь в подвал, хоть экранируй, они будут нейтрализовывать иллюзорные дерзания наших трудящихся. Людям и придумывать ничего не надо. За них сообразили не очень многогранный, но крайне захватывающий мир. Вот – страдание, вот – счастье и спасение. И забот полон рот…