Девушка, которую ты покинул
Шрифт:
— Умираю хочу выпить. Не знаешь, где здесь ближайший бар?
Они подъезжают поближе к стоящему на площади отелю. Лив опускает стекло, чтобы лучше рассмотреть кирпичный фасад.
— А вот то, что нам нужно.
— Что именно?
— «Красный петух». Отель, в котором они жили.
Лив медленно вылезает из машины и, прищурившись, разглядывает вывеску. Похоже, она сохранилась с начала прошлого века. Рамы окон покрашены яркой краской, в ящиках для цветов рождественские цикламены. Вывеска висит на кованом кронштейне. За аркой виднеется посыпанный гравием двор с припаркованными там дорогими машинами. Лив замирает в томительном предчувствии
— Надо же, звезда Мишлена! Здорово, — радуется Мо и, заметив недоумевающий взгляд Лив, говорит: — Ну ты даешь! Это все знают. В ресторанах со звездой Мишлена работают лучшие повара.
— А… Раник?
— Иностранные правила. В чужой стране не считается.
Мо уже входит в бар и останавливается у стойки. Ее приветствует красивый до невозможности молодой человек в накрахмаленном переднике. И пока она болтает с ним по-французски, Лив скромно стоит в сторонке.
Лив вдыхает ароматы хорошей кухни, надушенных роз в вазах и обшаривает взглядом стены. Ее картина жила здесь. Почти сто лет назад. Портрет «Девушки, которую ты покинул» жил здесь, так же как и его модель. И Лив неожиданно кажется, что она вот-вот снова увидит картину на стене, словно только здесь ее законное место…
— Узнай, являются ли Бессетты до сих пор хозяевами этого места? — Лив поворачивается к Мо.
— Бессетты? Non.
— Нет. Все принадлежит какому-то латышу. У него сеть таких отелей.
Лив явно разочарована. Она представляет себе бар, где полным-полно немцев, а за стойкой — рыжеволосую девушку с горящими от ненависти глазами.
— А что он знает об истории бара? — Лив достает из сумочки фотокопию.
Мо переводит вопрос на французский. Бармен склоняется над фотоснимком, потом пожимает плечами.
— Он работает здесь только с августа. Утверждает, что ничего об этом не знает, — переводит Мо, а когда бармен еще что-то добавляет, театрально закатывает глаза: — Говорит, что она хорошенькая. А еще говорит, что ты уже второй человек, который его об этом спрашивает.
— Что?
— Да, так он и сказал.
— Спроси: как выглядел тот человек?
Хотя все было ясно без слов. Лет тридцать с хвостиком или около сорока, ростом примерно шесть футов, короткие волосы с проседью.
— Похож на жандарма. Вот, оставил визитную карточку, — говорит бармен, протягивая ее Лив.
Пол Маккаферти
директор КРВ
У Лив внутри все кипит. Опять? Ты даже здесь меня обскакал. Он будто над ней издевается.
— Можно оставить карточку себе? — спрашивает она.
— Ну конечно, — пожимает плечами бармен. — Мадам, не хотите ли сесть за столик?
Лив густо краснеет. «Нам это не по карману».
Но Мо, внимательно изучающая меню, неожиданно кивает:
— Да, ведь скоро Рождество. Давай позволим себе хоть раз вкусно поесть.
— Но…
— Я угощаю. Всю жизнь я обслуживала других. Кутить так кутить! И лучше всего здесь, в ресторане со звездой Мишлена и в обществе смазливых Жанов Пьеров. Я заслужила. Ну давай, не тушуйся, я твоя должница.
И они обедают в ресторане.
Мо болтает без умолку, флиртует с официантами, ахает и охает над каждым блюдом, а затем торжественно сжигает визитную карточку Пола в пламени длинной белой свечи.
Лив изо всех сил пытается получать удовольствие. Да, еда действительно выше всяких похвал. Официанты знающие и услужливые. Мо не устает твердить, что она в нирване. Но с Лив творится что-то странное. Она забывает, что сидит в переполненном обеденном зале. И снова видит Софи Лефевр за стойкой бара, слышит топот немецких сапог по половицам из старого вяза. Видит горящие поленья в камине, слышит мерную поступь солдат, далекие раскаты орудий. Видит заплеванный тротуар, женщину, которую запихивают в военный грузовик, ее рыдающую сестру, что в отчаянии склонилась над стойкой бара.
— Это всего лишь картина, — недовольно говорит Мо, когда Лив, отказавшись от шоколадной помадки, во всем ей признается.
— Я понимаю, — отвечает Лив.
Когда они возвращаются к себе в отель, она берет папки с документами в пластиковую ванную комнату и, пока Мо спит, в сотый раз перечитывает их при безжизненном свете люминесцентной лампы, стараясь понять, что же она все-таки пропустила.
В воскресенье утром, когда Лив уже догрызает последний уцелевший ноготь, звонит директриса интерната. Она диктует им адрес заведения, расположенного на северо-востоке города, и они едут туда на взятой напрокат машине, блуждая по незнакомым улочкам на забытой богом окраине. Мо, которая накануне вечером выпила почти две бутылки вина, явно не в настроении. Лив, измученная бессонной ночью, тоже молчит, ее голова пухнет от вопросов, на которые пока нет ответов.
Она ожидала увидеть нечто унылое и мрачное: кирпичную коробку постройки семидесятых годов, с окнами из полихлорвинила и аккуратной стоянкой для машин. Но они подъезжают к внушительному четырехэтажному дому, на увитом плющом фасаде которого красиво смотрятся элегантные окна со ставнями. За оградой с массивными коваными воротами раскинулся ухоженный сад, разделенный на отдельные зоны мощеными дорожками.
Лив звонит в дверь, а Мо спешно красит губы.
— Ты у нас кто, Анна Николь Смит? — ехидно спрашивает Лив, Мо отрывисто смеется в ответ, и возникшая было напряженность тут же исчезает.
Они уже несколько минут стоят в приемной, но на них никто не обращает внимания. Через стеклянную дверь слева по коридору они видят, как коротко стриженная девушка играет на электрооргане, и слышат нестройное пение. В тесном кабинете две средних лет женщины составляют график.
Наконец одна из них оборачивается:
— Добрый день.
— Добрый день, — отвечает Мо по-французски. — К кому мы можем снова обратиться?
— Насчет месье Бессетта? — спрашивает женщина, и Мо что-то отвечает на хорошем французском. Женщина кивает: — Англичанки?
— Да.
— Пожалуйста, распишитесь. Протрите руки. Потом пройдите вон туда.
Они записывают свои имена в толстую книгу для посетителей, тщательно протирают каждый палец антибактериальной жидкостью.
— Славное местечко, — с видом знатока шепчет Мо.
Затем, едва поспевая за женщиной, они идут бесконечными коридорами, пока та не останавливается перед полуоткрытой дверью.
— Monsieur? Vous avez des visiteurs. [31]
Они неловко топчутся под дверью, а женщина что-то бурно обсуждает, обращаясь, как им кажется, к спинке кресла. Наконец она возвращается.
31
Месье, к вам посетители (фр.).