Девушка на обочине
Шрифт:
Утром мы неспешно собрались и застопили КамАЗ до поворота на Волгореченск. Там и застряли на ж/д переезде. Вроде, хорошая позиция, а не стопится ничего. Почему-то все машины сворачивали на просёлок. Фил не поленился сходить выяснить: оказалось, там была заправка. Проехал белый «Запорожец» с огромной рассадой на крыше: зелёного больше, чем белого. Мы уже заскучали — и тут смотрим: из проезжающего тепловоза нам машут рукой. Кто? Да это наш стопщик Саша Семёнов! Тепловоз остановился прямо на переезде, и мы в него запрыгнули. Так мы испытали на себе автостоп второго рода. В задней кабине было множество мудрёных приборов и странно чистый пол, а машиниста не было.
Прибыли на станцию Фурманов. В вокзальном буфете приобрели огромный сувенирный пряник с надписью «Фурманов». Вышли пешком на трассу, благо недалеко. Там на автобусной остановке отдыхал питерец Фил Леонтьев. Он поведал, что фурма-новчане приняли его в комбезе и с воровским рюкзаком за десантника с парашютом и испугались, что началась война. Затем «снял рест» и быстро уехал. А мы остались и конкретно зависли, почти на три часа. Приехала ещё парочка питерцев в комбезах, встала за нами, но уехала раньше, чем ввергла нас в задумчивость. Машин было мало, я улеглась поперёк дороги и была сфотографирована. Табличка — указатель поворота скрипела и хлопала на ветру. Когда мы всё же застопили автобус ЛАЗ, вместе с Сашей и новой питерской парой, нам стало не хватать привычного звука.
Проезжая Иваново, сфотографировали аэродром — типа шпионская фотка. В Иванове к выезду шли пешком, наши «соперники» отстали. В шесть вечера приехали к повороту на некое Леж-нево, где совершенно не помню, чем занимались, только до 10 вечера так и не уехали. А тогда улеглись спать на крыше автобусной остановки.
Крыша была крупно гофрированная, и в желобке как раз умещались два тела. А мокрые спальники положили рядом — сушить. От прохлады майской ночи мы закутались в полиэтилен с головами. Надышали столько конденсата, что проснулись ни свет ни заря мокрыми и задыхающимися. Спустились, развели костерок, согрелись. Нашли табличку дорожных продавцов: «Купите раков». Посмеялись, залезли обратно на крышу, сфотографировались с ней. Достали еду, стали завтракать.
Тут начали проезжать первые машины. Похоже, они нас не видели. Но вот поехал ушастый «Запорожец», замедлил ход и закашлялся, совсем как человек:
— Рррр-р-р… р… кх… кхе-кхе-кхе… ох… уф… кх… р-р-р… ррррр…
Да, не часто на утренней трассе увидишь такое: сидят парень с девушкой на крыше автобусной остановки, ногами болтают, жуют бутерброды, а сбоку висит табличка: «Купите раков».
В прекрасном настроении уехали быстро. Вторую марку на ГАИшном знаке «Владимир» клеили при ожидающей нас машине. Драйвер весьма прикалывался, глядя на нас и парочку питерцев, которые мчались бегом, но прилепились уже после нас. Идея гонок автостопом кого удивляла, у кого вызывала азарт с желанием жать на газ, но никто из подвозивших нас драйверов не высказывался на этот счёт негативно.
Помня про анизотропию пространства, мы вернулись по владимирской трассе в сторону Москвы до бетонного кольца, а по нему добрались до рязанской трассы. В четыре часа дня отметились на знаке «Рязань», где наблюдали всё тот же набор питерских марок, а наших отчего-то не видели. Дошли до поворота на Михайлов, где снова грустно зависли. Фил забрался на вертикальную стелу «Михайлов» и уселся на кубике с буквой М. Подумали мы — и отправились ночевать к троюродному брату Фила в Рязань. Вроде, Рязань от Москвы близко, можно было бы и отдельно в гости съездить, но чем долго ждать машин, лучше на вписке тусоваться. Спальники просушили, поболтали всласть.
На следующий день неспешно пересекли трассы М5, М6… зависаниям уже не удивлялись и не напрягались. Завезли нас в Тулу — ну и ладно, город посмотрели. На тульской объездной купили обязательный тульский пряник, а в самом городе не нашли. На трассе М2 на границе Мценского района наклеили марку, но кроме нас там никого не было. Видно, что-то мы не так поняли.
Под Орлом в деревне Плещеевке нас ждал автостопщик из шанинской тусовки Руслан Кокорин. Он решил не участвовать в соревнованиях, а принимать гостей. Но дождался только нас с Филом, да и то в три часа ночи. Ночное голосование нам удавалось плохо: куртки были серая и чёрная, никаких светоотражателей, только мой костюм-сауна да фонарик. Но мы были упорны, в полвторого ночи добрались в Орёл, вышли из него пешком и даже подстопили случайный «Москвич», который вёз нас целых семь минут. Руслан не обиделся, был рад, предоставил белые простыни, утром показал своё хозяйство и обильно кормил.
Поздним утром мы выехали в центр Орла, потому что Руслан рекомендовал посмотреть там красивости. Погуляли и выдвинулись в сторону Брянска. Застопили такую прикольную штуку как ЗИЛ-автопоезд. Прогулялись до выезда из города Карачева и повисели на этом выезде. На марке «Брянск» видели уже надоевшую картину: все питерцы, никаких москвичей. Идея соревнований как-то померкла, но процесс перемещения в пространстве нас увлёк. Нас обоих чрезвычайно радовало есть под Брянском пряник, купленный в Туле, запивать йогуртом, купленным в Орле, и заедать рязанскими конфетами. Когда нас долго не брали, мы голосовали ногами, Фил сажал меня к себе на плечи — в общем, прикалывались по-всякому.
Прокатившись на КрАЗе и паре КамАЗов, мы попали уже на территорию Белоруссии (никаких дурацких границ тогда не было), а там застопили комфортный Икарус с пассажирами, совершенно бесплатно, и он завёз нас в Гомель. В этом городе вписки у нас не было, но мы нашли тёплый чистый подвал, в котором произошло изменение статуса наших отношений, резко снизившее скорость передвижения. Больно тёмный оказался подвальчик… А Фил, как выяснилось, уже расстался со своей девушкой.
Этот замечательный рест продолжался с двух часов ночи до восьми часов следующего вечера. На наших пенках отпечатались ржавые пружины от старых диванов, которые мы использовали в качестве ложа. Но под вечер всё же решили: мы на гонках! И выдвинулись из подвала. Первая машина провезла нас всего сто метров: пока до драйвера дошло, что мы едем в Минск, а не на Минскую улицу. Зато это была наша первая иномарка — Опель. Выехать в сторону Минска из города нам в этот день удалось, но тут наступила ночь, мы поставили палатку в лесополосе… и выбрались из неё только в полпятого следующего дня.
Твёрдо решив, что мы на гонках, достигли мы и Минска, проехав во втором Опеле по МКАДу — Минской кольцевой автодороге — и даже Витебска к трём часам ночи. Там никакого реста не брали, шли пешком через город и слушали соловьёв. Даже чуть подъехали на УАЗике. Сфотографировали древнейший трамвай на ходу. Поймали третий Опель в сторону Пскова. Потихоньку, потихоньку добрались до поворота на Великие Луки, где подвисли на глючном ж/д переезде.
Глюк состоял в том, что непрерывно мигал семафор и звенел звонок. По обе стороны переезда скапливались машины и ждали поезда, а тот всё не шёл. Драйверам надоедало, они начинали ехать, очередь рассасывалась. Подъезжали новые машины, и история повторялась. Мы понаблюдали, солнышко нас разморило — и мы упали спать просто в траву на пенки. Восемь часов проспали, а потом Филу приснился кошмар, он застонал и разбудил меня.
— Что с тобой?
— А. где они?
— Кто?
— Ну, питерцы. Они же за нами ехали! Впоследствии мы рассказали этот эпизод господину Ворову, чем его премного распотешили.
Ещё часик мы повисели на глючном переезде, а потом уехали до города Пустошки. Там в сумерках мы получили фотографию духа трассы. «Зенитом» с длинной выдержкой с руки снимали симпатичное дерево, а под ним проехала легковушка с зажжёнными фарами — рука дрожала, и на трассе под деревом оказалась светящаяся фигурка, напоминающая человека с поднятой рукой! Стопящий дух — мечта уфолога.