Девушка, общавшаяся с Богами

Елена

Кровать была твёрдая и холодная. Я совсем закоченела и попыталась нащупать одеяло, но рука вдруг наткнулась на шершавую стену, и я, испуганно подскочив, открыла глаза, но в первый момент почти ничего не увидела. Так, какие-то тени в густых сумерках.

Впрочем, продолжалось это недолго. Глаза быстро привыкли к окружающему полумраку, и вскоре перед моим взором проявилась окружающая меня

Хотя, обстановки-то как раз и не было.

Комната была совершенно пустой: ни стола, ни стула, ни маломальского топчана. Со всех сторон меня обступали глухие стены, и только высоко под потолком находилось узкое, как бойница, горизонтальное окошечко, через которое проникал тусклый свет. Я лежала на голом полу, покрытом мелким тёмно-коричневым кафелем, каким раньше, во времена моего детства, выкладывали полы в общественных туалетах, и дрожала от холода, потому что отопления здесь тоже не было. Судя по всему, я находилась в подвале, совершенно не приспособленном для приёма гостей. Интересно, как я здесь оказалась?

Я медленно встала, опираясь на неровную шероховатую стену: задубевшее от холода и неподвижности тело плохо мне повиновалось. Надо было срочно приводить себя в порядок: вдруг мне придётся убегать или защищаться, а я рукой-ногой пошевелить не могу.

Оторвавшись от стены, я обхватила себя руками за плечи и начала активно их растирать, разгоняя застоявшуюся кровь, попутно пытаясь вспомнить предшествовавшие моему пробуждению события. Но голова была пустая и тяжёлая и воспоминаниями меня не баловала. Да и теплее мне никак не становилось.

Что же сделать, чтобы не мёрзнуть? Пока я не согреюсь, больше и думать ни о чём не смогу. Ладно, предпримем экстренные меры.

Я козлёнком запрыгала от одной стены до другой, и, вспомнив нетленный фильм своего детства, юности и, судя по всему, будущей старости, запричитала на ходу:

— Надо меньше пить. Пить надо меньше!

Хотя я точно помнила, что накануне причин для пьянства у меня не было. Да и пью я обычно по половинке бокала за вечер, чисто для компании. Подруги, когда мы ходим в ресторан отмечать какое-нибудь торжественное событие, меня обычно даже в расчёт за выпивку не включают. Так что вырубить меня с помощью алкоголя можно только подмешав в него какой-нибудь клофелин, как в детективах показывают.

Через пару минут, запыхавшись и вспотев от напряжения, я остановилась, пытаясь отдышаться. Сердце билось, как сумасшедшее, разгоняя кровь по телу. Теперь надо было привести в норму уже его.

Я несколько раз медленно и глубоко вздохнула, задерживая дыхание на вдохе и после выдоха. Потом немного покашляла, резко выдыхая воздух. И, наконец, придя в себя, привалилась к стене с твёрдым намерением поднапрячь свою память и попытаться понять происходящее, пока меня не захлестнула волна паники, чьё приближение я уже чувствовала.

Но в этот момент распахнулась глухая, тяжёлая дверь в противоположной стене и на пороге возник невысокий, толстенький, как колобок, мужчина с длинным, как у аиста, носом. Жизнерадостно улыбаясь, он подошёл ко мне и весело сказал:

— Ну, что, Елена Викторовна? Как самочувствие? Не простыли? Тут прохладно, не правда ли?

— Как я здесь очутилась?

— Ууу! — ещё жизнерадостнее протянул мужчина. — А у вас, милочка, избирательная амнезия на фоне моего вмешательства! Ну, ничего, скоро всё вспомните. И тогда хорошенько поразмыслите над моими словами. Вы мне не нужны, Елена Викторовна. Мне нужен Стэнн. Как только он окажется в моих руках, я вас отпущу. Хотя…

Он огляделся и подмигнул мне:

— А здесь неприятно, правда? Так вот: достаточно одного вашего слова, и всё изменится. У меня очень тёплый дом и чрезвычайно мягкая кровать. Поэтому, пожалуй, я не буду вас отпускать, а, Леночка Викторовна? И не откажусь от желания с вами поразвлечься.

Он взглянул на мою перекосившуюся от брезгливости и страха физиономию и рассмеялся:

— Не смотрите на меня так. Я не насильник. Всё будет по обоюдному согласию. Более того, вы ещё сами меня просить начнёте об этой приятной услуге. А я ещё посопротивляюсь, поломаюсь… Ах, Елена Викторовна, вы даже не представляете, как это возбуждает, когда женщина готова на всё, лишь бы добиться вашего благоволения.

— Вы меня заколдуете, что ли? — хмуро спросила я, выслушав бред этого сладострастного маньяка. Мне и в дурном сне не могло присниться, что я вдруг начну у него благоволения выпрашивать.

— Ага, — бодро согласился этот длинноклювый колобок, — наложу любовное заклятие, и дело с концом. И вы потеряете и волю свою, и все желания, кроме одного: угождать мне во всех моих прихотях, какими бы они ни были. И будете от этого счастливы. А уж я, со своей стороны, отказывать вам тоже ни в чём не буду. Как сыр в масле кататься будете. Так что, соглашайтесь, Елена Викторовна.

И вдруг, перестав улыбаться, жёстко посмотрел на меня:

— Пожалуй, я так и сделаю. Вы мне надоели, Елена-Селена. Вы постоянно путаетесь у меня под ногами. Из-за вас я уже много лет не могу достичь своей цели: вы уже трижды отбирали у меня Жезл. Каждый раз — в последний момент, когда я думал, что он в моих руках! Если бы не вы, я бы уже правил миром!

Он вдруг насторожился, словно к чему-то прислушиваясь, и процедил сквозь зубы:

— Кажется, кто-то пришёл. Жаль, не вовремя. Ничего, у нас ещё будет время закончить наш разговор. Подумайте над моими словами, Елена Викторовна.

И быстро вышел, крепко закрыв за собой дверь.

Ноги у меня подкосились, и я снова уселась на холодный пол. В голове был полный сумбур. Кто это был? Что ему от меня надо? И кто такой Стэнн, которого он хочет поймать? И почему для поимки неведомого мне Стэнна нужно держать меня взаперти? И какой жезл я у него отобрала? Да ещё трижды… Когда и где это было?!

Вопросов было больше, чем ответов.

Мне опять стало зябко и я, вскочив, наконец, оглядела себя: во что же это я одета, что так мёрзну. И с удивлением увидела лёгкий халат с коротким рукавом, из-под которого виднелся подол тоже лёгкой ночной рубашки. Понятно, почему мне так холодно. Я вообще жуткая мерзлячка, даже летом блузки с рукавом ношу, ну, если на улице не плюс тридцать, конечно. А тут градусов восемнадцать, не больше. Простуда мне стопроцентно обеспечена.