Девушка по вызову
Шрифт:
– А я хочу поблагодарить… вас, вас обоих, – Эмма достала рюмки и, подождав, пока Латынин нальет ей коньяка, произнесла тост: – Хочу выпить за вас, поблагодарить за то, что вы присматривали за моей квартирой и наполнили ее теплом и счастьем… Я говорю это без всякой иронии, потому что больше всего на свете боялась, что здесь уже живут какие-то посторонние люди или что ее вообще ограбили… Могу себе представить, сколько я задолжала за квартиру…
– Брось… – с явным удовольствием, улыбаясь, произнесла Валентина и махнула рукой в сторону Латынина. – Это он оплачивал все квитанции, честное слово… Мы даже заплатили за полгода вперед. А, кстати, ты видела свои кактусы?
– Кактусы?
– Поди посмотри…
Эмма вошла в кухню и замерла на пороге: ее кактусы цвели! Пушистые желтые и розовые, похожие на осенние хризантемы цветки были необычайно красивы и казались чем-то чужеродным на фоне темно-зеленых, со страшными острыми шипами стволов.
Эмма оглянулась: кухня, как и вся квартира, выглядела обжитой. Здесь пахло человеческим теплом, вкусной пищей и розами, большой букет которых она заметила еще в прихожей, а три розы, чуть поменьше, плавали в хрустальном блюде на кухонном столе.
– Ну как, понравилось?
Валентина обняла Эмму сзади и прижалась к ней.
– Ты знаешь, это такой человек… такой… Эмка, если бы ты только знала, как я с ним счастлива… Я словно стала другой, почувствовала себя настоящей женщиной… Ты, наверное, знаешь, что это такое, когда тебе дарят цветы, носят тебя на руках, целуют каждый пальчик… Вот он такой… – Валентина находилась еще в возбужденном состоянии, а потому было самое время расспросить ее о дяде. Но Эмма опоздала – Валентина вдруг сама все вспомнила, сразу стала серьезной, взяла Эмму за руку и, усадив на табурет, села напротив и зашептала: – Слушай, помнишь своего дядю? Ну, тот самый, который к тебе приезжал после похорон твоей мамы? Его звали… у него еще фамилия была не то Ледяной, не то Холодов…
– Холодный, – поправила, бледнея, Эмма и вся напряглась. – И что же?..
Ей показалось, что время остановилось: в ушах зазвенело, а к горлу подкатила тошнота, вызванная животным страхом. Сейчас она узнает что-то важное…
– Он разыскивал тебя…
– Когда? – Это был, пожалуй, самый главный вопрос, который ей хотелось задать в этих стенах и именно Валентине. Хотя ответ она почти знала: имелось в виду, что Холодный искал ее в то время, когда Эмма была с Орловым в Москве. Ну не мог же он воскреснуть во второй раз…
– Вот как только ты уехала, в тот самый раз, когда оставила мне ключи, он на следующий день и заявился… У него, видать, несчастье произошло, голова была забинтована, вид ужасный. Он позвонил мне и стал спрашивать, где ты, куда уехала, когда вернешься… Говорил, что ему нужно срочно повидаться с тобой, что ему нужно что-то взять у тебя или расспросить… Я ему прямо сказала: Эмма уехала и велела присматривать за квартирой и никаких инструкций относительно своего дяди не оставляла… Еще я сказала, что ты вышла замуж… Он ходил еще пару дней, я через «глазок» видела, как он звонил в твою дверь… Ну, я не выдержала, вышла и прикрикнула на него… Понимаешь, если бы он выглядел как прежде, я, может, и помогла бы ему, но у него вся одежда была такая, словно он валялся где-нибудь в подворотне… А под пиджаком какой-то театральный костюм из желтого атласа, представляешь? Похоже, у него действительно что-то с головой…
– Валя, не томи, что было дальше? – Эмму бросило в жар, когда она услышала о том, что Холодный снова ожил. «Значит, я с перепугу приняла его за мертвеца… Еще неизвестно, у кого тогда с головой было не в порядке, у него или у меня…» Теперь уже все то, что скажет ей Валентина, не будет в принципе иметь никакого значения. Главное – он остался жив. А что с ним произошло дальше, какая разница? Но она должна дослушать соседку до конца.
– Можешь меня, конечно, отругать, – Валентина состроила уморительно-виноватую гримасу и пожала плечами, – но я дала ему денег на дорогу… Из тех, что ты оставила мне, чтобы платить за квартиру. Похоже, его ограбили… Он был трезвый, и я ему поверила… Вроде бы на него напали возле нашего дома и чуть не проломили голову… И с тех пор я его не видела. Спустя неделю я получила из Новосибирска почтовый перевод… Он вернул мне эти деньги… Думаю, что я поступила правильно. Хотя и волновалась тогда…
– Конечно, правильно. Валя, ты даже представить себе не можешь, насколько ты ВСЕ сделала правильно… И я тебе очень благодарна… Ты не обидишься, если я сделаю тебе небольшой подарок?
Послышались шаги. Латынин появился в дверях кухни со скучающей миной на лице:
– Вы что-то совсем меня забросили…
– Борис… Вас, кажется, так зовут? Не могли бы вы подождать еще минутку, мы сейчас к вам вернемся… Просто мы давно не виделись, у нас свои, женские, секреты… – Эмма подмигнула ему и улыбнулась. Ей все еще не верилось, что с ее души только что, вот в этой самой кухне, свалился огромный камень – вина за убийство. Что может быть важнее этого в жизни? Что, кроме… Но об этом она ПОКА думать не хотела. Ей надо было для начала разобраться со своими ЛИЧНЫМИ, касающимися только ее, проблемами.
Борис ушел, а Эмма, сняв с руки золотой браслет, протянула его Валентине.
– Это тебе. За все. Пожалуйста, прими его.
– Эмма, да ты с ума сошла! За что? Что я такого сделала? Я же твоя подруга, я обещала тебе следить за квартирой, а сама пускала сюда… – она понизила голос, – ЛЮБОВНИКА… Да это мы с Борей должны тебе делать подарки…
– Бери, а то обижусь. Бери, носи…
– Но что скажет мой муж?
– Что тебе подарила его твоя мама… Придумаешь что-нибудь…
– Эмма, ты что, снова уезжаешь? – В голосе Валентины Эмма уловила нотки грусти и сожаления: неужели соседка действительно любит ее и рада ее приезду? Неужели такое вообще может быть?
– Да, я уезжаю… И если ты согласна, то присматривай за квартирой и впредь. Деньги я тебе пришлю в течение месяца, хорошо? Если возникнут сложности, позвонишь мне по телефону, который узнаешь из моего письма… Я его пока и сама не знаю… ну так как?
Валентина обняла Эмму. Она плакала. Эта сентиментальная любительница сериалов оказалась на редкость порядочным, душевным и, главное, надежным человеком…
В ту ночь Эмме так и не удалось поспать. Она покинула свою квартиру около семи утра, попрощалась с «квартирантами» и поехала на Крымскую. Теперь, когда она поняла, что натворила, уехав отсюда и бросив Сергея, ей было просто необходимо увидеть его и все объяснить. Выходит, судьба снова сыграла с ней злую шутку, оставив в живых человека, который принес ей так много несчастий и, по сути, сломал жизнь? Холодный… «Вот свинья!»
Она подъехала на такси прямо к дому Сергея, поднялась на третий этаж, но позвонить так и не смогла. Рука не поднималась. Она стояла, прислонившись к перилам, и смотрела на ЕГО дверь… Она помнила ВСЕ. Даже запах его кожи, шелковистость серебряных мягких кудрей на голове, вкус губ, звук его дыхания, его голос, его горячее сухое тело… Так, предаваясь воспоминаниям, она простояла больше часа, пока не поняла, что приехала сюда напрасно. Орлов не сможет ее простить. Никогда. Да и как объяснить то, что произошло в тот немыслимый день, когда она снова, чтобы защитить себя, пустила в ход свое старое, проверенное временем оружие – хрустальную пепельницу, разбившуюся, правда, не о голову Перова, как ей этого хотелось, а о голову ее дяди Холодного?..