Девушка с амбициями
Шрифт:
– Я не дам этих денег.
– Как это? – опешил он. Или сделал вид, что опешил.
– Так. Я не собираюсь вкладывать мои деньги в ремонт твоего дома в Малоярославце.
– Это не мой дом, а наш. И деньги я трачу не твои и не свои, а общие, – заверещал срывающимся голосом он, а мне стало как-то противно и тяжело на душе.
– Где написано, что это наш дом? Мы с тобой даже не женаты и насколько знаю, ты не разведен и не занимаешься этим вопросом. Так что юридически это только твой дом. Твой и твоей родни. Может, даже и жены, надо посмотреть документы.
– Зачем ты так.
– Как? – сощурилась я.
– Зло. Жестоко.
– Это же просто правда. Ты разводишь меня на деньги, – выдавила я из себя весь яд и замолчала. Павел сидел с перекошенным лицом и молчал. Потом побледнел
– Останови машину.
– Нет проблем, – я затормозила у перекрестка и отвернулась. Мне было больно, я боялась, что никогда больше его не увижу, но из чистого воспитания я дождалась, пока он выйдет из машины и, ни слова больше не сказав, газанула и скрылась в толпе машин. В тишине ехала минут десять, потом дрожащей рукой ткнула в кнопку любимой радиостанции и заревела. На работе я весь день созванивалась с Дашкой, Алинкой и Марго по очереди и вперемешку. Все они хором заверили меня, что я поступила совершенно правильно. А Марго прибавила жестоко:
– Если я не ошибаюсь насчет твоего Паши, а я редко ошибаюсь в мужиках, то сегодня он обязательно придет домой. Может быть, поздно, очень вероятно, что пьяным, но придет обязательно. Такие не отцепятся, пока все соки не выпьют.
– Спасибо на добром слове, – промямлила я. Мне было очень плохо. Если бы тогда на свадьбе меня предупредили, что мой ностальгический роман примет такие формы, я бы ни за что не поверила. Или поверила бы и ни за что не стала влезать в такую кашу. Самое ужасное, что Марго оказалась права. Паша пришел под утро совершенно пьяный. Лег рядом и сказал, что я самая ужасная женщина, которую он только знал. Но что он слишком меня любит, чтобы бросить. Не могу сказать, чтобы действительно чувствовала и считала себя ужасной женщиной, но его жертву я приняла. Разговоров о деньгах на ремонт дома он не возобновлял, я не настаивала. Между нами растянулась полоса похожего на вязкий кисель молчаливого перемирия. Словно много лет женатые уставшие друг от друга супруги мы просто возвращались по вечерам по одному и тому же адресу и садились на общий диван перед общим телевизором. Я платила за квартиру, но перестала покупать продукты, предпочитая возобновить традицию питания в маленьких кафе. Он ничего не требовал, но тоже ничего не приносил и не готовил. Я только и ждала, ну когда же этот хлипкий союз осыплется и исчезнет. Однако он держался довольно долго. Пока в конце февраля оказалось, что этот союз необходимо сохранить любой ценой. Я узнала, что жду ребенка.
– Что? Ты сошла с ума? Почему вы не предохранялись? – заколыхалась Марго.
– Мы предохранялись. Я не знаю, как так получилось, – уныло объяснялась я.
– Какой ужас! – округлила глаза Дашка.
– Ты считаешь? – переспросила я и подумала, считаю ли я сама происходящее ужасом. Не уверена.
– Ну не знаю. А что, ты хочешь ребенка? – сбавила обороты и поинтересовалась она.
– Я не уверена. Конечно, Паша – не принц, но он меня любит. Мы прожили с ним вместе целых полгода, я никогда еще ни с кем столько не жила. И мы не опротивели друг другу совсем уж. Просто притираемся.
– Ты занимаешься самообманом. Неделю назад ты говорила, что вы надоели друг другу до оскомины, – поправила меня Алина и подлила мне чаю из чайника. Мы сидели у нее дома. Я давно не была у нее дома, с самого института. Алина жила недалеко от меня, на улице Подбельского, но в основном она сама приезжала ко мне и к девчонкам. Сегодня же нам надо было срочно найти уединение с возможностью поплакать и повыть. У меня было нельзя, так как я не готова была поделиться новостью с мамой. Дашка с Жоркой поссорились и находились в состоянии холодной войны, там он поговорить спокойно не дал бы. Марго могла бы нас всех спокойно принять у себя. Она имела прекрасную двухкомнатную квартиру в Гольяново, совершенно отдельную и к тому же красиво обставленную. Но Марго помешана на чистоте и красоте.
– У меня не убрано, – прощебетала она, когда я кричала, что мне срочно надо всех увидеть, иначе они могут опоздать и найти мой похолодевший труп. – Приезжайте завтра. Я к утру все приведу в порядок.
– Невозможно, – простонала я, глядя на тонкую, похожую на палочку Коха, полоску теста для беременных. На нем жирнела и ухмылялась вторая полоса, а я даже не могла точно вспомнить, когда у меня последний раз были месячные.
– Тогда приезжайте ко мне, – сказала Алина и я оценила этот шаг. Она никого никогда не звала к себе. В наследство от бабушки ей досталась крошечная двушка в кирпичной пятиэтажке. Но прежде чем умереть, бабуля битый десяток лет жила в этой квартире больной. Она ходила под себя, всюду разбрасывала лекарства, портила Алине нервы и ломала ее психику. Теперь квартира полностью отошла к ней, но реально лежала в руинах. В порыве первого момента Аля содрала везде старые обои, повыбрасывала воняющие лекарства и всю мебель из-под бабуси. Но на дальнейший ремонт денег так и не нашлось, а потом случился потоп. Ее залили соседи сверху, из-за чего коротнула проводка, которую Алинин папа, военный в отставке с руками, растущими из одного неприличного места, восстановил только в кухне и большой комнате. Восстановил, рискуя жизнью, и оставил висеть проводами наружу. Более в доме никто ничего не делал, поэтому Алина не очень любит собирать у себя гостей. Мне лично, как я попадаю к ней в дом, страшно хочется загнать туда бригаду чучмеков с ведрами шпаклевки и краски Тиккурилла. Но сегодня я даже и не оглядывалась по сторонам, так была поглощена обвалившимся на мою голову материнством.
– Мне в этом году будет двадцать семь и…Я боюсь, что если сделаю аборт, то потом не смогу родить никогда, – сказала я самую страшную мысль.
– А от Паши рожать ты готова? От него же не будет никакой помощи, – Марго не жалела меня. И правильно.
– Я не знаю. Он всегда говорил мне, что очень хочет ребенка. По-крайней мере, он будет расти с нормальным отцом.
– Ага. А тебе все-таки придется тратить деньги на его дом в Малоярославце, – пообещала Дашка.
– Я уже на все согласна. Это же судьба.
– Судьба… Да это плохие презервативы, а не судьба, – в сердцах воскликнула Алина. Я поняла, что с подобной проблемой ей и самой приходилось сталкиваться.
– А какой срок? – спросила Даша
– Я не знаю. В том-то и дело. Примерно месяца полтора. А может и два.
– Как так ты не знаешь? – удивилась педантичная Маргарита.
– Вот так. Не помню, – отрезала я.
– Ты хочешь ребенка?
– Понятия не имею.
– А ты уверена, что он обрадуется?
– Да – ответила я. На чем зиждется моя уверенность, я не могла объяснить. Но почему-то в этом я не сомневалась. И у меня появилась собственная версия моего будущего, которая выглядела примерно так. Я говорю Паше, что готова родить ему ребенка. Он, конечно, сильно зол на меня из-за моей жадности и недоверия к нему, но ради ребенка он согласится все забыть и начать заново. Мы с ним снимем квартиру получше и станем откладывать деньги на няню. Он наверняка будет заботливо прыгать вокруг меня, кормить с рук клубникой и поминутно спрашивать, как я себя чувствую. А после того, как родится ребенок, я смогу наконец оценить его (Пашу) по достоинству и через нашу общую любовь к ребенку мы преодолеем все сложности и несуразности наших отношений. И пусть он никогда не станет дизайнером, а я не смогу хвастать перед подругами кольцами с бриллиантами в десять карат. Главное, у меня будет ребенок. И настоящая семья.
– Дорогой, я хочу с тобой поговорить о чем-то очень важном, – дергала я Пашу за рукав вечером того же дня. Подруги поохали, покряхтели и сошлись на том, что сначала надо поговорить с Пашей, только потом что-то решать.
– А? – буркнул он, не отрывая глаз от телевизора.
– Мне надо с тобой поговорить!
– О чем? – снова глаза ловят маленьких зеленых футболистов на экране.
– О важном, – рявкнула я и вырубила телевизор.
– Ну? – он пристально посмотрел на меня и я поежилась.
– Что бы ты сказал, если бы узнал, что у нас может родиться ребенок? – издалека забросила удочку я, но, кажется, он все сразу понял. Он побледнел, вытянулся в кресле как струна и сказал:
– Это правда?
– Что? – заюлила я.
– Ты беременна?
– Да. У нас будет маленький. Ты рад? – я смотрела в его лицо и понимала, что, по всей видимости, он не рад.
– Какой срок? – деловито осмотрев меня, спросил он.
– Я точно не знаю. Наверное, месяц. Я только сегодня узнала.