Девушка с конфетной коробки
Шрифт:
Вообще, в отличие от Конрада, внешность которого нравилась только его супруге, Генрих был красив яркой, оригинальной красотой. Волосы как у матери: светлые и вьющиеся, глаза тёмные, как бездонные колодцы, а брови, усы и щёгольская бородка — чёрные.
Резкие до некрасивости черты отца у него были смягчены и слегка подправлены природой. В результате получилось невероятно привлекательное лицо без тени слащавости и банальщины. А как он улыбался! Но всё, не надо об этом.
Главное я сказала: втрескалась в него с первого взгляда. До умопомрачения. Ему я тоже понравилась. Когда мы вместе вышли из кабинета Марты, Генрих потащился за мной. Проводил до общежития, рассказывая разные
О чём это я? Ах, да. О том, что Генрих с порога начал за мной ухаживать. Если бы я не влюбилась как полная дура, то заметила бы, что его ухаживания ничем не отличались от ухаживаний остальных. Да, я ему нравилась, красивые девушки вообще много кому нравятся, но это была не любовь. Это стало ясно, когда он меня бросил.
Но сначала я летала как на крыльях. Тем более, что госпожа Марта поддержала выбор сына. Сказала, что в нём много раздобайства, а Аделина, то есть я — серьёзная девушка и сможет поставить его в рамки. Глупая надежда: человек таков, каков он есть, его не изменишь. Она была готова видеть во мне невестку и поощряла наш роман. Лучше бы она этого не делала.
Но сначала я летала как на крыльях. Всё лето Генрих был в Лорне и всё лето ухаживал за мной. Впервые в жизни я столь легкомысленно проводила время. Мы гуляли, ели мороженое на улицах, даже катались на каруселях точно малые дети. Смеялись, шутили, болтали обо всём и ни о чём. По вечерам мы часто приходили в дом ар Герионов. Марта выставляла угощение и вела себя так, что мне хотелось назвать её мамой.
Но пришла осень и Генрих уехал. В Лиатине ему занятия пока не нашлось. Зато из Валариэтана пришёл запрос на разработку чего-то там и мой жених с криками: «Это великая честь!» умчался.
От него приходили письма, сначала часто, потом всё реже. На день зимнего солнцестояния он приехал, привёз подарки всем и мне в том числе, потом уехал и больше с тех пор я его никогда не видела. В середине весны он прислал матери сообщение, что женился на ведьме из Ремолы и счастлив.
Марта долго не хотела мне говорить, что жених мой женился на другой. Сказал Конрад. Он вообще был сторонником правды во всём, пусть и горькой. Полностью разделяю его точку зрения.
Узнав, что Генрих ко мне не вернётся, я не стала рыдать и биться головой об стену. Некогда было. Я как раз заканчивала писать свой диплом и готовилась к последним экзаменам. Вообще, я заметила, что экзамены для меня трудная пора не потому, что сдавать их тяжело. Нет. Просто неприятности и несчастья как будто подгадывают и случаются именно в это время. С другой стороны, за занятостью их можно и не заметить.
В начале лета я получила диплом с отличием и предложение продолжить работу на кафедре общей магии. Кстати, за моё назначение очень ратовала Марта. Сказала: если сын её дурак, то она ни разу не дура, а у Аделины, то есть у меня, дар преподавания.
Если честно, мне по вполне понятным причинам не особо хотелось оставаться, но других вариантов тоже не было. Ехать в глушь городским магом? С моим резервом? Вздор. Я приняла предложение нашей школы.
Только вот ближе к началу нового учебного года Генрих прислал сообщение, что прибывает в Лорну с молодой женой. Он не будет преподавать, а по поручению совета магов Валариэтана займётся проектом по совмещению магии и механики. Так как маги есть везде, а механики только в Лиатине, совету показалось разумным заниматься этим здесь.
Спасибо Марте! Прежде чем вызвать меня и огорошить, она хорошенько подумала и подготовилась. Так что когда я к ней пришла, то узнала, что еду на трёхгодичную стажировку в Элидианский магический университет. Если я там приживусь и не захочу возвращаться, то никто мне ничего не скажет. Она как будто угадала моё желание! После этого весть о возвращении Генриха, конечно, ударила меня по мозгам, но как-то вскользь. Я уже вся была в подготовке к переезду.
Для слабой магички в Элидианском университете меня встретили неплохо. Сразу дали место в аспирантском общежитии. Затем послали на факультет прикладной магии и поручили помогать магистру Эорнису с кафедры общей теории магии. Он же поручил мне вести занятия со студентами подготовительного отделения.
Кстати, в Элидиане моё имя снова переделали. Для начала Аделину сократили до Адели. Потом выяснилось, что такое количество согласных подряд местным ни за что не произнести. Манцль? Тьфу! По своему обыкновению добавили одну гласную букву и перенесли на неё ударение. Я стала Адель Мансель. Имя вполне в элидианском духе. Под эту марку я даже одеваться стала по-иному. Более ярко, что ли. Это не значило, что я стала позволять себе наряды цвета «вырви глаз». Просто до этого оттенки моих платьев были тусклыми, как будто припорошенными пеплом. В Гремоне это счиалось признаком хорошего тона. Теперь же я стала одеваться в те же цвета, но более глубоких, насыщенных тонов. Честно скажу: это пошло мне на пользу.
Вообще жизнь в Элидиане мне понравилась своей свободой. Тут столько людей, что им некогда интересоваться всеми встречными и поперечными. Особенно в университете. Есть должностная инструкция, а в остальном делай что хочешь, никто слова не скажет. Конечно, в рамках закона. Зато обычаями, как в Гремоне, никто не заморачивается.
Конечно, и тут на меня наседала толпа поклонников, но преподаватель защищён гораздо лучше студента. Тем более что заведующий кафедрой, увидев мои голубые глаза и белокурые косы, отправил меня в помощь к самому древнему из преподавателей. Чтоб не приставал.
Через некоторое время я добилась того же, за что боролась в Лорне: уважения коллег и учеников. Один, который начал с того, что клеился каждую минуту, даже так и заявил: он забыл, что я блондинка, и воспринимает меня как одного из преподавателей.
Стажёров из разных стран в Элидианском университете немного, человек двадцать. Гоняют их тут и в хвост, и в гриву. Спихивают на них всё то, от чего отбрыкиваются штатные преподаватели. Тут тебе и дежурства, и ведение документации, и прочие нудные обязанности, отнимающие кучу времени и не приносящие удовлетворения от сделанной работы.
Все, естественно, вопили и возмущались. Жаловались, что у них совершенно не остаётся личного времени. Я, наверное, тоже стала бы возмущаться, если бы это самое время мне было нужно. Наоборот, загрузка по самую маковку давала возможность не думать о плохом. Бывали дни, когда я ни разу не вспоминала о Генрихе.
Летом стажёров отправляли работать в приёмную комиссию, а затем целых четыре декады, до первого дня осени длился отпуск.
Мне в отпуск было ехать некуда, поэтому я оставалась в университете. Там всегда полно работы, так что я находила, чем заняться. Главное, что это была не моя обычная деятельность, поэтому я успевала отдохнуть.