Девушка с медовыми глазами. Книга первая
Шрифт:
Захожу в класс и теряю дар речи, останавливаюсь, как вкопанная. Что он делает за моей партой?
– Это моё место!
– Я по тебе тоже скучал. – Подмигивает мне Тим.
Что за дерзость?
– Ой, поменяюсь с кем-нибудь местами, – не хочу воевать из-за пустяков, как в первом классе. Сейчас он мне ещё ответит: "Ты же не купила его". Или что-то в этом духе.
– В этом нет необходимости. Через пять минут жду тебя в столовой.
– Что? Место за моей партой не продаётся за пирожки. Или тебе что-то нужно списать, и ты решил, что это отличное вознаграждение?
– Нет, дятел, мы сегодня там дежурим. Вдвоё-ё-ём.
Вот подстава. Чувствую, что мне будет неловко. Плетусь в столовую, мысли проносятся со скоростью Шанхайского поезда. Что, что говорить? Как себя вести?
На удивление полдня пролетает легко и незаметно. Он другой без посторонних. Такой живой и настоящий. Совсем не заигрывает со мной (я рада или нет?). Никаких идиотских выходок. Расслабилась, нахохоталась до болей в животе.
Ощущение, что говорю со старым другом. Тим рассказывает про свою собаку, прежнюю школу, сумасшедших старших братьев. Мне не понять их отношений. В нашей семье я старший ребёнок. А он, наверное, всеобщий любимец – младший. Так уверен в себе, похоже, привык получать то, что хочет, но иногда получает и по башке от своих двоих братьев.
И собаки у меня нет. Боюсь их.
Но кое-что общее у нас все же нашлось: любим майонез. Везде. На хлебе, в супе, с макаронами. Не знаю, как у Тима, но в нашей семье мама покупала майонез только для заправки праздничных салатов, использовать не по назначению не разрешала. Может быть, раньше родители экономили, или хороший майонез трудно было найти в магазинах. А вот после завершения стройки дома, упаковки "Провансаля" стали появляться чаще в нашем холодильнике, чему не могу нарадоваться.
В конце ударной «трудовой» смены, перемыв вавилонские башни из грязных гигантских кастрюль и тазов из-под теста, едим гороховый суп с булочками в пустой столовой.
– Что за кожаный брелок у тебя на ремне? – осмеливаюсь спросить у Тима.
Он отстёгивает побрякушку, открывает металлическую заклёпку на ней и вытаскивает треугольник синего цвета с двумя закругленными углами. Протягивает мне. На нём надпись "Dunlop".
– Это медиатор, – говорит Тим. – Для акустической гитары. В чехле не потеряется и всегда с собой. Играю с братьями. Иногда выступаем на небольших мероприятиях.
Не скажу, что новичок стал для меня более привлекательным, но с ним весело (что-что, а похохотать я люблю), невероятно легко и, кажется, он совсем не притворяется, не пытается произвести на меня впечатление.
Спустя неделю
Тим
Сегодня мой день рождения. Мама просто дала денег и всё. Хорошо хоть не забыла про эту дату, как случалось прежде пару раз.
У нас дома не приняты бурные объятия, семейные застолья и подарки. На Новый год мама готовит салаты (готовить много и вкусно – её маниакальная черта), а потом уходит к разведённой соседке. Отец читает книги, закрывшись в комнате, или смотрит телевизор. Не люблю праздники дома.
Соображаю, что же придумать на подаренные деньги, и через минуту уже звоню друзьям. Решаем идти в парк экстремальных аттракционов.
Отвлекает внезапная мысль: как же будет визжать Лика, если карусель, как всегда, внезапно остановится в момент, когда все висят вниз головой на высоте пятнадцати метров от земли. Она
Так и знал, Лика не сможет пойти – мама ждёт, домашние обязанности, уроки… бла-бла-бла. Очень удивилась, когда догнал её на улице после уроков и предложил присоединиться к празднованию моего дня рождения.
С утра было пасмурно – Лика держала милый белый зонтик-трость. Ох уж, эти её странные вещички и аксессуары из гардероба герцогини. Ага, в двадцать первом веке. Не удержался, выхватил зонт и молниеносно дернул им, как клюшкой, за её лодыжку. Лика не была готова и чуть не упала, но я подхватил её.
Ну, вот, здравствуй, первый класс, последняя парта. И откуда только такие идеи в голове берутся?
Молчаливый диалог
«Только те люди, что подходят друг другу, не скучают в тишине. Такой вот парадокс».
Н.Спаркс, «Дневник памяти»
Две недели спустя
Тим
Урок литературы. Со стен за старшеклассниками строго наблюдают Гоголь, Толстой и Чехов. Лика оборачивается, бродит взглядом и встречается с моими глазами. Прогресс. Всё идёт по плану.
Учительница вышла. Решаюсь на сумасбродную выходку. Подкрадываюсь сзади, сажусь рядом с ней на корточки между рядами парт и хватаю за руку. Просто интересна реакция Лики. Стараюсь не заржать, чтобы не испортить момент. Накрываю прохладную ладонь второй рукой. Кто-то из пацанов присвистывает и улюлюкает. Какая у Лики нежная кожа, как гладкие сатиновые простыни.
Боже, сейчас у неё сердце выскочит. Вижу, как бешено пульсирует артерия на шее. У Лики настолько тонкая кожа, что можно изучать анатомию. Каждый мелкий сосудик просвечивает.
Дверь скрипит. Бегу обратно за свою парту. Сработало?
Ещё неделю спустя
Тим
На большой перемене она положила голову на учебник и прикрыла глаза. Видимо, опять всю ночь зубрила уроки. Но так даже лучше – могу беспалевно изучать её.
От чего обычно балдеют пацаны, смотря на лицо – губы, глаза. Я же не могу перестать смотреть на нос Лики. Особенно в профиль. А она, кажется, комплексует из-за него. Просёк это, когда однажды выдал ей придуманное прозвище – «дятел». Вообще-то имел ввиду, что она без устали долбит мозги, но застенчивая девушка сразу инстинктивно нервно прикрыла ладонью нос. Вот как можно настолько по-разному смотреть на одни и те же вещи?
Вчера впервые ей позвонил. Достать номер телефона не составило труда. Лика хорошо учится, полкласса названивает ей, чтобы спросить домашку.
Привык часами болтать с девчонками по телефону. После сотни таких разговоров, мог бы докторскую защитить на эту тему. Лучший способ захватить девчачьи мозги и сердце. Знаю, с кем и о чем говорить.
Но меня раздражают Ликины ужимки. Не прошло и пяти минут с начала разговора, как она поспешно прощается со мной и прерывает разговор. Ну, уж нет. Делаю контрольный звонок вечером.