Девушка с медовыми глазами
Шрифт:
Вызываю Тима «к директору» через дежурного мальчика-восьмиклассника. Просто потому, что сегодня могу себе это позволить. Он заходит в кабинет вначале с ошарашенным лицом, а потом расслабляется и смеётся. Не ожидал увидеть меня на кожаном «троне», специально заранее не рассказывала, чтобы вот так подшутить.
Тим дурачится и прогуливает уроки в директорском кабинете. С ним время до обеда пролетает незаметно.
–
Пойдёшь на праздничный концерт в актовый зал? – он смотрит на часы и торопится.
–
Вряд
–
Тогда сейчас отдам, – говорит Тим и что-то достает из рюкзака. – Мальвина, – это так он о нашем завуче, она красит седые волосы то ли синькой, то ли голубой краской, – приперла к стене. Закроет глаза на прогулы, только если выступлю с парой песен на школьном концерте.
–
Да ты вообще, у тебя же ни одной оценки по её предмету, – выдаю ему воздушный подзатыльник, но не касаюсь ладонью.
Отдать Тиму конверт или нет? Он мне коробку с бантом, а я ему – своё сердце? Какой-то неравноценный обмен получается.
В тот день одноклассницы получили в подарок плюшевых мишек, а я – потрясающий крутящийся черный органайзер с набором канцелярских принадлежностей от Тима. В голове так и звучал голос диктора Первого канала: «Одевайтесь теплее, а лучше не выходите из дома. Сегодня ожидается небывалый снежный буран. А спонсор погоды – Тим, который впервые за два года купил Лике подарок».
Письмо так и не решилась вытащить, когда прощались.
Тим
Для разогрева решил спеть что-то качовое. «Жажда» Наутилуса – самое то. Можно и покричать, и попрыгать.
«Первая любовь была слепа,
Первая любовь была, как зверь.
Ломала хрупкие кости,
Когда ломилась с дуру в открытую дверь».
На второе у нас самая грустная песня о любви всех времен и народов. И хотя её написали ещё в восьмидесятых, до сих пор крутят на каждой школьной дискотеке.
Только начинаю петь первую строчку, как зал взрывается, и все подпевают хором:
«Я пытался уйти от любви,
Я брал острую бритву
И правил себя» 4 .
Мне с моим высоковатым тенором, конечно, пока далеко до баритона Бутусова и его фирменной хрипотцы, да и обычно даже не пою на выступлениях с братьями. Это Алекса, первенца, водили по кружкам всяким: и на вокал, и на карате (у него-то не было старших братьев, чтобы заступиться), и на плаванье. А я самоучка. Во всём.
4
Песня группы Nautilus Pompilius «Я хочу быть с тобой».
Но девчонки в зале визжат,
«Но я хочу быть с тобой,
Я, – вот здесь фальцет, – хочу быть с тобой.
Я так хочу быть с тобой.
И я буду с тобой».
Почему такой переход всегда производит одинаковый эффект на женскую публику? Фальцетом голос звучит хотя и тише, и не так объемно, как при грудном пении, зато нежнее, и припев вышибает слезу, будто исполнитель сам плачет, а не поёт.
Подражая Бутусову, пел эту песню с закрытыми глазами. Когда сыграл последний аккорд уже начал снимать ремень от гитары, но глаза моментально нашли Её, она только-только входила в зал. А собравшиеся кричали: «Ещё!»
Что ж, не зря же Лика пришла, надо и её порадовать, и баллада подходящая вспомнилась – «Шут и королева». Как только её не поют во дворах. Можно исполнить грустно, а можно шутливо, на манер бременских музыкантов из мультфильма. И я выбираю второе, подмигиваю Лике и смотрю всё время только на неё, поэтому она тихонько хихикает и краснеет:
«Звени, бубенчик мой, звени.
Гитара, пой шута напевы,
Я расскажу вам быль одну-у-у,
Как шут влюбился в королеву.
В одном из замков короля
С его прекрасной короле-е-евой
Жил шут
Красивый, молодо-о-о-й,
Король любил его напевы.
Раз королева говорит:
«Исполни шут мне серена-а-аду.
А коль затронешь сердце мне-е-е,
Получишь поцелуй в награду.
И шут запел и заиграл,
И полились его напе-евы.
И той же ночью шут узна-а-ал,
Как сладки губы королевы».
Лика дождалась конца песни – а в конце шут умирает с отрубленной головой – дёргано протянула мне конверт и взяла клятву, не стану его тут же вскрывать. «Дома. Когда будешь один!» – строго пригрозила пальцем. Соня сказала, что Лика будет до вечера у неё.
Естественно, с маминого разрешения. Завтра ведь никаких уроков – международный женский день.
Лика
Не успели с Соней переступить порог её квартиры, звонок. К моему удивлению, Сонина мама к телефону зовет меня. Может, у родителей планы поменялись, и нужно срочно возвращаться?
На моё «алло» слышу незнакомую ранее интонацию в голосе Тима. Слишком серьёзный. А серьезным он почти не бывает никогда. «Привет» и молчит. Покрываюсь мурашками, как дачный хрустящий огурец. Хоть бы не начать заикаться. Неужели уже вскрыл письмо и всё прочел? Только бы не жалость. Пожалуйста.
Мучительное «что дальше?» не дает открыть рот. Крошечную бумажку с тремя самыми сложными для меня словами я положила в маленький конверт, который отправился в другой конверт побольше, и так ещё несколько раз.