Девушка с татуировкой дракона
Шрифт:
— Значит, цепочку. У тебя уже много татуировок. Ты уверена, что хочешь еще одну?
— Она мне будет кое о чем напоминать, — ответила Саландер.
По субботам «Кафе Сусанны» закрывалось в два часа дня, и Микаэлю Блумквисту пришлось уйти. До этого он занимался тем, что вносил свои заметки в компьютер, а потом прошелся до магазина, купил еду и сигареты и пошел домой. Он пристрастился к жареным потрохам с картошкой и свеклой — раньше это блюдо его совершенно не привлекало, но на деревенском воздухе почему-то шло на
Около семи вечера он стоял возле кухонного окна и размышлял. Сесилия Вангер не звонила. Микаэль мельком видел ее днем, когда она покупала в кафе хлеб, но она была погружена в собственные мысли. Похоже, сегодня она звонить не собирается. Он покосился на маленький телевизор, которым почти не пользовался, но потом передумал, уселся на кухонный диван и открыл детектив Сью Графтон.
В субботу вечером, в назначенное время, Лисбет Саландер вернулась в квартиру Нильса Бьюрмана. Он впустил ее с любезной приглашающей улыбкой.
— Ну, как ты себя чувствуешь сегодня, дорогая Лисбет? — спросил он вместо приветствия.
Она не ответила. Он приобнял ее за плечи.
— В прошлый раз я, возможно, немного переусердствовал, — сказал он. — У тебя был несколько пришибленный вид.
Она одарила его кривой улыбкой, и он вдруг на мгновение ощутил неуверенность.
«Эта телка ненормальная, — напомнил он себе. — Об этом нельзя забывать».
Он задумался, сумеет ли она привыкнуть.
— Пошли в спальню? — спросила Лисбет Саландер.
«С другой стороны, может, она и уловила…»
Он повел ее, обнимая за плечи, как и во время предыдущей встречи.
«Сегодня буду с ней поосторожнее. Надо укреплять доверие».
На комоде уже лежали приготовленные наручники. Только подойдя к кровати, адвокат Бьюрман понял: что-то не так.
К кровати его подвела она, а не наоборот. Он остановился, растерянно глядя, как она что-то вынимает из кармана куртки; сначала ему показалось, что это мобильный телефон. Потом он увидел ее глаза.
— Скажи: «Спокойной ночи», — велела она.
Лисбет Саландер приставила к его левой подмышке электрошокер и выпустила заряд в семьдесят пять тысяч вольт. Когда у него начали слабеть ноги, она уперлась в него плечом и, используя всю силу, толкнула его на кровать.
Сесилия Вангер ощущала легкое опьянение. Она решила не звонить Микаэлю Блумквисту. Их отношения развились в дурацкий фарс с постельными сценами: Микаэлю приходилось красться закоулками, чтобы проникнуть к ней незамеченным, а сама она выступала в роли влюбленной школьницы, которая не в силах побороть свою страсть. В последние недели ее поведение выходило за всякие рамки приличия.
«Проблема в том, что он мне слишком нравится, — подумала она. — Он причинит мне боль».
Она долго сидела, желая, чтобы Микаэль никогда не приезжал в Хедебю.
Потом Сесилия откупорила бутылку вина и выпила в одиночестве два бокала. Включила «Новости» и попыталась ознакомиться с положением в мире, но ей сразу наскучили убедительные
В последний раз им случилось пообщаться в 1984 году, когда она отправилась вместе с ним и братом Биргером охотиться на зайцев к северу от Хедестада. Биргер хотел испытать новую собаку — гончую по кличке Гамильтон, которую только что приобрел. Харальду Вангеру было семьдесят три года, и она изо всех сил старалась смириться с его безумием, которое превратило в кошмар ее детство и наложило отпечаток на всю ее взрослую жизнь.
Никогда еще Сесилия не ощущала себя такой слабой, как в то время. Тремя месяцами ранее ее браку пришел конец. Жестокое обращение с женщинами — как это банально звучит. Ее избивали не так чтобы сильно, но постоянно: ей доставались пощечины, яростные пинки, периодические угрозы; время от времени ее валили на пол в кухне. Его приступы ярости всегда бывали необъяснимыми, однако он редко обходился с ней настолько жестоко, чтобы она получала физические увечья. Кулаками он старался не бить. Сесилия терпела.
Все изменилось в тот день, когда она вдруг дала ему сдачи и он полностью утратил над собой контроль. Окончательно выйдя из себя, он бросил ножницы, и те застряли у нее в лопатке.
Он тут же раскаялся, ударился в панику, отвез ее в больницу и сочинил историю о несчастном случае, в правдивость которой никто из персонала не верил уже во время его рассказа. Ей было стыдно. Наложив двенадцать швов, ее оставили в больнице на два дня. Потом Хенрик Вангер забрал ее и отвез к себе домой. С тех пор она ни разу с мужем не разговаривала.
В тот солнечный осенний день, через три месяца после крушения ее брака, Харальд Вангер пребывал в прекрасном настроении и держался почти дружелюбно. Но совершенно внезапно, прямо посреди леса, он обрушил на дочь град оскорблений и грубых замечаний по поводу ее сексуальных привычек и бросил ей в лицо, что такая шлюха, естественно, не могла удержать мужчину.
Брат даже не заметил, что каждое слово отца поражает ее, как удар кнута. Биргер Вангер вдруг засмеялся, обхватил отца рукой и высказался в таком духе, что «уж ему ли не знать, каковы бабы». Он беззаботно подмигнул Сесилии и предложил Харальду пойти посидеть в засаде на горке.
В оцепенении глядя на отца с братом, Сесилия в какую-то секунду вдруг осознала, что держит в руках заряженное охотничье ружье, и закрыла глаза. Ей хотелось вскинуть ружье и выстрелить из обоих стволов, чтобы убить этих двоих. Но вместо этого Сесилия положила ружье на землю, под ноги, развернулась и пошла обратно к машине. Она бросила их в лесу и уехала домой одна. С того дня она разговаривала с отцом лишь в отдельных случаях, по необходимости. К себе домой она его не пускала и сама никогда не ходила к нему.