Девушка-сокол
Шрифт:
Долгими зимними вечерами отец учил ее играть в шахматы. Она так же начала читать, что считалось совсем не женским делом. Ведь если девушка настолько умна, то что с ней делать мужчинам? Если девицам что-то и полагалось читать, то лишь Библию. Но у лорда Уильяма была книга о соколиной охоте, и теперь Мэтти пришлось еще и писать на эту тему. Вскоре она начала обучаться охоте вместе с отцом и делать собственные заметки. Она записывала свои наблюдения о том, как соколы летают, ныряют вниз, останавливаются для убийства жертвы, или о том, каким крылом они работают активнее — правым или левым? Для
Одним прохладным мартовским днем Мэтти с отцом вышли в поле, простиравшееся позади замка, у обоих на плече сидели птицы. Девочка всматривалась в раскисшую почву в поисках малейших следов дичи. Как и предупреждал отец, соколиная охота оказалась вовсе не пустой забавой. От нее зависело их пропитание. Набеги, проходившие по приказу принца Джона и устраивавшиеся шерифом Ноттингемским и сэром Гаем Гисборном, опустошили закрома лорда Уильяма. Другие дворяне этого графства, отказавшиеся присягать принцу, также не могли помочь, поскольку переживали нелегкие времена. Лорд Уильям начал продавать немногие оставшиеся в замке ценные вещи — гобелены, картины, драгоценности. Немногочисленное стадо коров перестало доиться от голода. Кур пришлось постепенно съесть. Наконец из всей живности в замке остались только соколы.
Добычи попадалось совсем мало. Девочке хотелось пройти подальше, но ее отец был не в силах преодолеть большое расстояние, как не мог и отпустить ее одну. Сейчас у нее на левой руке красовалась перчатка, и когти Моха почти полностью обхватывали ее. Лорд Уильям взирал на дочь с гордостью — ведь она все схватывала на лету. Они вышли на охоту всего в третий или четвертый раз после того, как девочка окончательно оправилась от ужасных событий.
Шагая по полю, Мэтти ощущала всю напряженность Моха. Сапсан перенес на перчатку весь свой вес. Гладкие черные перья на его голове вздрагивали, плечи шевелились. Лорд Уильям никогда не разговаривал, готовясь отпускать птицу в полет. Это был один из первых уроков.
— Мне не известно, когда твоя птица взлетит, Матильда, — произнес он наконец. — Ни один охотник не сможет сказать, когда это произойдет.
— Папа, я же не охотник, а охотница!
— Ладно, ладно. Ты будешь лучшей сокольничей в Англии.
— Нет, уж лучше сокольничим. Не надо специального слова. — Мэтти помолчала и озорно посмотрела на отца. — Только не забывай, что я девочка.
— Как же об этом забудешь? — Слезящиеся глаза лорда Уильяма неожиданно просветлели.
Мэтти понимала, что дело было в ней, что она стала для отца драгоценным камнем, засиявшем во мраке. Но ей совсем не хотелось думать о камнях, как и о том, что ее назвали сокольничей. Однако ее радовало, что лорд постепенно становится таким, как прежде.
Мох снова завозился у нее на руке. Она стала развязывать путы. Сапсан начал делать неуловимые движения, показывая, что ждет приказа. Мэтти слегка приоткрыла рот и издала резкий звук, напоминавший скрежет пилы. Когда лорд Уильям услышал это впервые, он испытал потрясение. Занимаясь соколиной охотой почти полвека, он так и не смог постичь этот гортанный язык, на котором общались птицы, — язык, который лорд Уильям прежде считал недоступным для людей. Он понимал, что его дочь совершенствуется с каждым днем, и не раз заставал ее за тренировками. Временами ему казалось, что девочка не просто мыслит, как сокол, но и сама постепенно становится птицей.
Мэтти подняла левую руку вверх. Из горла сапсана вырвался высокий, пронзительный звук — он заметил утку, поднявшуюся с травянистого пригорка. Сокол взвился в воздух, размахивая своими огромными крыльями на фоне безоблачного голубого неба. Девочка с отцом, прищурившись, следили за полетом прирожденного хищника. Их сердца учащенно забились, когда они увидели, как Мох сложил крылья. Это был решающий миг, когда сапсан нырял вниз, самый важный момент охоты. Сокол схватил добычу, резко устремившись к земле и благодаря этой хитрости сильно увеличив скорость. Его когти, словно кинжалы, вонзились в жертву, разбрызгивая кровь. Утка умерла мгновенно.
— Он просто создан для этого! — возбужденно прошептал Лорд Уильям.
Мох опустился на землю, сжимая дичь, будто забыв о яростном нападении. Утиные перья летели следом за ним. У Мэтти внезапно закружилась голова. Она почувствовала на секунду-другую, будто сама пронеслась по воздуху. И вновь границы между миром человека и птицы как будто исчезли. «Если я способна ощущать подобное, не способна ли я и?..» — пронеслось у нее в голове. Но девочка решила не задумываться над этим. Такие мысли казались слишком безрассудными.
Не только Мох учил Мэтти. Каждый из соколов — короткокрылая Лира, пустельга Моргана и ястреб-тетеревятник Улисс — обладал собственным стилем полета и охоты. И девочка должна была изучить их все.
Когда Мох опустился на землю с уткой, Улисс сел на плечо лорда Уильяма. Благодаря своим светло-серым перьям огромный сокол казался призраком. Он был самым большим среди птиц лорда и выглядел главным, даже когда его глаза закрывал колпачок. Улисс не поднимался в воздух с тех пор, как Мэтти вставила ему хвостовые перья, еще не оправившись от ран. Но сегодня отец выбрал именно его.
Мэтти занервничала — ведь предстояло серьезное испытание ее способностей. Держатся ли вставленные ею перья? Отец уверял, что она вполне справилась, но девочка волновалась не из-за этого. Ей еще не приходилось охотиться с тетеревятником, но она знала, что Улисс любит искать добычу в замкнутом пространстве, поэтому следовало запастись терпением. Ястреб не кинулся за добычей с перчатки, как сапсан, а взлетел на дерево, чтобы разглядеть ее с наиболее удобной точки. Он всегда нападал, когда считал нужным, и в этом ему не следовало мешать. Любое неосторожное движение сокольничего — и птица откажется охотиться.
— А теперь вспомни, чему я тебя учил, — сказал лорд Уильям, пересаживая Улисса на плечо дочери. — Нужно развязать путы задолго до того, как заметишь что-нибудь, могущее стать добычей, и после оставайся совершенно неподвижной. Улисс необычайно дисциплинирован. Я даже мог бы снять с него колпачок, когда ты запускала Моха.
Сейчас они шли вдоль живой изгороди, пересекающей луг. Она была очень густой и ветвистой, поэтому представляла собою идеальное убежище для шотландских куропаток и кроликов.