Девушка в зеркале (сборник)
Шрифт:
— А вы зовите меня Хэтти. Мистер Бэнкс, добро пожаловать! — Она схватила его ладонь обеими руками, чуть не кланяясь.
— Спасибо. — Герман жадно вглядывался в приоткрытую дверь у нее за спиной.
— Я передать не могу, как мы счастливы, что именно вы купили этот дом. Мы так надеялись, что он попадет в заботливые руки, к людям, которые понимают его ценность.
Герман неотрывно смотрел в дверной проем. После долгого перелета и поездки из аэропорта на машине ему хотелось быстрее войти и расположиться, а светские беседы оставить на потом.
— Да, Герман — большой поклонник мистера Бернса, — вежливо ответила Эмбер — она сама не так давно об этом узнала.
— Если вам что-то понадобится, сразу обращайтесь
Ключи взял Герман.
— Только один комплект? — удивилась Эм-бер, и ухо Германа уловило в ее тоне знакомые нотки паники.
— В деревне, я думаю, есть слесарь, — сказал Герман, поднимаясь на крыльцо. — Он сделает нам второй.
— Конечно, конечно! До Литерли отсюда двадцать минут езды. Вы, наверное, проезжали мимо.
— Что-то не припомню, — отозвалась Эм~ бер.
— Вы просто не заметили, — тепло улыбнулась Хэтти, — там всего несколько домов, деревушка маленькая, но прелестная: старые коттеджи и церковь девятнадцатого века, а посередине лужайка. Там есть лавка и паб, и как раз в лавке вам могут изготовить ключи. Оттуда можно за час добраться до Бата, если хотите. Только будьте осторожнее на дороге, пока не освоитесь: она довольно коварна.
Эмбер закивала, нервно сглатывая от волнения, но, когда они вошли в холл и она принялась осматривать свое имущество — обивку стульев, шторы, ей полегчало. Герман шел впереди, открывая двери, заглядывая в комнаты, ведущие в другие комнаты. Хэтти и Эмбер безуспешно старались поспеть за ним, отстали и остановились в гостиной.
— Сколько же лет этому дому? — спросила Эмбер, оглядываясь по сторонам. Она все куталась в пальто, ее голос звучал в этих старых стенах по-девичьи робко.
— В восемьсот двадцать первом году он уже существовал. До тысяча пятьсот тридцать девятого года, когда закрыли монастыри, дом принадлежал аббатству, потом долго переходил из рук в руки, каждый хозяин что-то пристраивал. Старейшая из существующих ныне частей — северное крыло — до сих пор сохраняет средневековую планировку. В тысяча шестисотом году дом расширили и перестроили, а в начале восемнадцатого века снова подновили в геор-гианском стиле. — Хэтти взглянула на Эмбер, почувствовала ее беспокойство и смягчила деловой тон экскурсовода. — Вы здесь не заскучаете, здесь много интересного. Садовые террасы были устроены по проекту Роберта Ладлоу Кодринг-тона. За ними тщательно ухаживают, но в это бесцветное время года, конечно, они не столь привлекательны, как летом. Да, у вас есть голубятня.
— Голубятня? — переспросила Эмбер с улыбкой.
— Ну да, такая круглая беседка в поле к западу от дома. Знаете, раньше голубей разводили ради мяса, яиц и помета.
Увидев, как Эмбер морщит нос, Хэтти рассмеялась:
— Но это было раньше! С тех пор многое изменилось. Теперь люди предпочитают фазанов. — От смеха ее родинка заходила вверх-вниз, точно в знак согласия.
— А где все имущество прежних хозяев? — С этими словами в комнату грозно ворвался Герман.
— Все вывезли в дом священника по соседству, мистер Бэнкс. Ваш дизайнер настоял, чтобы все старые вещи отправили туда, раз вы не хотите с ними расставаться. Я вовсе не эксперт в этом деле, но, по-моему, обстановка после ремонта изменилась к лучшему благодаря вашему удивительному вкусу.
— А где находится дом священника?
— Это небольшой домик поблизости, с восточной стороны. Когда в доме работал музей, там был чайный павильон. Однако в последние годы он, конечно, пустовал. Позвольте, я провожу вас туда, чтобы вы могли убедиться,
— Нет, спасибо. Я наведаюсь туда позже. Но я ведь просил, чтобы печатные машинки и рабочий стол оставили на прежнем месте.
— Они стоят в кабинете Грегори Бернса — согласно вашему пожеланию.
Герман, казалось, немного успокоился, даже обрадовался. Эмбер просияла, видя, что он счастлив.
— Разрешите поинтересоваться, мистер Бэнкс, вы пишете книгу?
Герман не знал, что ответить. Эти слова, впервые произнесенные вслух, смутили его, но и заставили почувствовать гордость.
— Вообще-то… — замялся он и беспомощно посмотрел на Эмбер, немало удивленную его замешательством: такого с ним на ее памяти еще не бывало. — Да, пишу, — признался Герман.
— Как чудесно! — прошептала Хэтти, глядя на него круглыми глазами. — Обещаю никому не говорить, мистер Бэнкс. Ах, как я рада, что в этих стенах снова начнут писать. — Она огляделась. — Думаю, дом будет счастлив.
Это было странное утверждение, однако Герману понравилось: он делает дому подарок — забавно.
— Давно уже никто не писал ничего хорошего. — Хэтти махнула рукой. — Хотя некоторые пытались. У вас, я уверена, получится, мистер Бэнкс.
— Что вы имеете в виду? Что значит «некоторые пытались»? — спросил Герман тоном избалованного ребенка, только что услышавшего, что скоро он перестанет быть единственным в семье.
— Видите ли, популярность человека-ле-генды — мистера Бернса привлекала сюда литераторов, которые снимали дом на несколько месяцев, пытаясь создать нечто гениальное. Но, думаю, у них не было вашей целеустремленности и таланта, — сказала Хэтти, желая польстить его самолюбию.
Эмбер оставила Германа переваривать информацию, а сама пошла проводить Хэтти. У дверей Эмбер спросила:
— Значит, никто так ничего и не написал?
— Что, простите?
— Литераторы — те, что приезжали с целью написать здесь книгу? Никто из них не окончил работу?
Хэтти догадывалась, насколько это больной вопрос, и потому постаралась смягчить ответ:
— Нет, хотя… один почти закончил. — Она оглянулась, изменившись в лице, будто боялась, что кто-то подслушивает. — Он просто уехал, не дописав. Может быть, он сделал это в другом месте, но… сомневаюсь. Впрочем, это было в первый год, что я здесь провела, и я почти не помню подробностей. — Хэтти нервно улыбнулась и вынула из сумки визитную карточку. — Если вам захочется позвонить мне, то вот, пожалуйста, мой номер. Это мобильный, я всегда на связи. Звоните в любое время. — Она вдруг оживилась. — Я вернусь в понедельник с бригадой сантехников. Они сломали что-то в системе отопления и должны исправить, хоть и клянутся, что не виноваты. Если вам нужно что-нибудь привезти или возникнут какие-либо вопросы, вы не стесняйтесь, звоните без колебаний. И мистеру Бэнксу передайте. Желаю вам удачи. — Еще раз оглядевшись, Хэтти вышла и закрыла за собой дверь.
— Спасибо, — прошептала Эмбер. Она долго стояла, прижимая визитку к груди — как единственную связь с людьми за стенами этого дома.
чем вы там говорили? Герман, задумавшись, не слышал, как Эмбер поднялась по лестнице, и обернулся, лишь когда она встала у него за спиной. Он сидел в кабинете Грегори Бернса за его письменным столом из красного дерева. Стол был изготовлен в 30-х годах прошлого века, на потрескавшейся и сморщенной кожаной вставке столешницы стоял «Ундервуд» — одна из сотен печатных машинок, расставленных на полках вдоль стен комнаты и призванных создать идеальную творческую атмосферу для Германа. Он специально попросил, чтобы старый «Ундервуд» вынули из-под стекла и поставили на стол, зная, что именно на этой машинке Грегори Берне печатал свой последний роман «Спаситель». И пусть у него не было намерения пользоваться печатной машинкой, он хотел иметь ее перед глазами как источник вдохновения.