Девушки из хижины
Шрифт:
Он солгал…
Насколько я смогла понять, он снимал наличные с этого сберегательного счета. Вот где заканчивается след тех бумаг.
– Что ты здесь делаешь, Ник?
Голос Бранта эхом отдается от высокого потолка, и по моей спине пробегает дрожь.
– О господи, – говорю я, поворачиваясь к нему. – Ты меня напугал.
– Ищешь что-нибудь? – спрашивает он, изучающе глядя на меня. Должно быть, Брант сократил утреннюю пробежку.
Никогда не умела лгать, а это значит, что и на ходу выдумывать не умею.
– Свой
Брант всматривается в мои глаза целую секунду, показавшуюся вечностью, потом шагает через коридор в мою половину гардеробной. Возвращается, сжимая в кулаке черный ремень с золотой пряжкой. Шумно выдыхает через нос.
– Этот?
Изображаю невинную улыбку.
– Ой! Должно быть, между глаз попал.
Беру ремень, кладу руку ему на плечо, приподнимаюсь на цыпочки и целую мужа, тайком вдыхая его аромат. Словно могу учуять ее запах… Но нет, он пахнет Брантом. Кожаными сиденьями своей «Теслы», спиртовыми салфетками, которыми протирает объектив камеры, и немножко гелем «Ветивер» после утреннего душа.
– Пойду готовить завтрак, – говорю я, на секунду касаясь ладонью его груди, и ухожу.
Он дышит тяжелее, чем обычно, и взгляд необыкновенно пристальный. Я могу только догадываться, о чем он думает. Либо гадает, что я ищу, либо задумался, почему ищу именно здесь.
Что-то мне подсказывает: он знает ответы на оба вопроса.
За все эти годы я ни разу не рылась в его вещах.
Не было необходимости.
Кусая губы, по коридору иду к лестнице и останавливаюсь, взявшись за перила, чтобы переварить случившееся.
В будущем мне нужно быть осмотрительней… по крайней мере, пока не найду неопровержимых доказательств того, чем он занимается за моей спиной. А до тех пор важно вести себя так, будто все прекрасно. Если Брант заподозрит, что я за ним слежу, он тут же примется заметать следы, и тогда я ни за что не найду то, что ищу.
Направляюсь на кухню. Включаю плиту на разогрев и принимаюсь доставать и раскладывать ингредиенты на мраморной столешнице. Нарезая лук и перцы, включаю музыкальное приложение на телефоне и пускаю «Флитвуд Мак» через колонки на кухне.
Еще один обычный день…
Но проходя мимо зарядной панели, замечаю подключенный телефон Бранта. Смотрю вниз по лестнице, нет ли его поблизости, и нажимаю кнопку включения. На том сайте для обманутых супругов измененные телефонные пароли числятся в списке главных тревожных сигналов, но мне еще не удавалось заполучить телефон Бранта, когда его нет рядом. Батарея почти разряжена. Значит, он разговаривал весь последний час? В этой местности сигнал иногда слабый, если пользоваться телефоном слишком долго, аккумулятор садится быстрее.
Экран загорается белым окном уведомления. С номера 212 поступило сообщение.
Нет предварительного просмотра.
Контакт не обозначен
Воровато оглядывая кухню, убеждаюсь, что я совершенно одна, и набираю пароль, чтобы выполнить вход.
Дата нашего первого свидания.
Телефон гудит и предлагает «повторить попытку».
Просит повторить еще раз.
Странно. 4-5-0-4 – пароль из четырех цифр, который мы используем всюду. На кнопочной панели в гараже. Как пинкод для наших дебетовых карт. В качестве пароля к нашей охранной системе.
Хмурюсь, опять смотрю в сторону лестницы и пробую другую комбинацию.
Его день рождения.
Телефон гудит, просит повторить.
Набираю свой день рождения.
Дату нашей свадьбы.
Номер нашего дома.
Последние четыре цифры его социальной страховки.
Телефон вибрирует, и меня уведомляют, что устройство заблокировано на пять минут в связи с большим количеством неверных попыток.
Дерьмо.
Тяжело вздохнув, возвращаюсь к столешнице и заканчиваю резать овощи. Стиви Никс печалится об утерянном былом, а я мысленно молюсь, чтобы в ближайшие пять минут муж не поднялся на кухню…
Глава 11
Рен
Обнимаю Сэйдж, она вся дрожит. Мы жмемся друг к другу на краю кровати в углу нашей лачуги, накидываем на себя одеяла, будто они могут защитить от этого неведомого чудовища за кухонным столом. Незнакомец возится с нашей керосиновой лампой.
– Сто лет такой вещью не пользовался, – сообщает он, когда огонек начинает лизать стекло изнутри.
Отблески пламени озаряют отметины и морщины на его лице. На щеках и лбу круглые ямочки, от крыльев носа к уголкам рта идут глубокие борозды.
Мама как-то говорила мне, что в стране свирепствуют болезни. Она утверждала, что люди всегда болели и умирали, передавая ужасные неизлечимые болезни от одного к другому.
Наверное, этот мужчина чем-то переболел.
Или болен до сих пор.
Он сбрасывает свою тяжелую куртку, не сводя с нас глаз.
– Тут хорошо. Тепло.
Мы молчим, а Сэйдж, похоже, даже ни разу не моргнула.
– Вас здесь только двое? – спрашивает чужак, закидывая ногу на ногу. Он крупный мужчина, а на нашем маленьком деревянном стуле кажется еще крупнее.
Сэйдж трясется, я стискиваю ее руками.
– До крайности странно наткнуться на двух одиноких юных леди в лесной глуши, – говорит он, ухмыляясь. – С вами точно больше никто не живет?
Я молчу.
– У вас имена есть? – интересуется он, снимая с головы шапку. Волосы у него темные, спутанные, словно давно не мытые. Чужак проводит по ним толстыми пальцами, но делает только хуже. – Сколько вам лет?
Мы упорно молчим. Он чужой. Непрошеный гость. Мы ему ничего не должны и не собираемся отвечать на его вопросы.