Девушки Сергея Пухова
Шрифт:
– Алло… Кто это?
– спросил женский голос. Равнодушно спросил, без эмоций. Но какой голос!
– От меня ушла жена, - сказал Пухов.
– Не бросайте трубку!
– Это печально. Но я не служба поддержки.
– Девушка?.. Пару минут!
– За пару минут много не расскажешь. А друзья?
– Некому, - сказал Пухов.
На другом конце линии помолчали.
– Ну хорошо. Поплачьтесь… Что вы молчите?
– Не знаю, с чего начать.
– Хорошо. Я вам помогу. Вы справились? Со своим горем?
– Ещё нет, пытаюсь.
– Почему она ушла?
– Откуда я знаю.
– Вы изменяли?
– Нет.
– Врёте. Просто так не уходят.
– А вы изменяли?
– Женщинам такие вопросы не задают. Пили?
– Немного.
– Чувствую, вам действительно плохо. А насколько плохо?
– Настолько, что хотел покончить.
– Да-а… - помолчав, грустно сказал голос.
– И как?
– Стыдно сказать…
– Ну-ну, смелее.
– Хотел повеситься.
– Да-а… - сказал голос, дрогнув.
– Квартирный вопрос? Выгоняет?
– С этим нормально. Моя. А у вас?
– И у меня. Повезло.
– Хотите сказать: мне повезло?
– Хочу сказать: водкой делу не поможешь.
– Я коньяк пил.
– Не важно. Была в подобной ситуации. Знаю.
Молчание.
– Где вы?
– Всё ещё здесь, - ответил тонкий голосок.
– Значит, схватили за задницу?
– Никого не схватил. Взяла и ушла. Бросила.
– Представляю.
– Не представляете.
– Представляю!
– ожесточённо сказал тонкий голосок.
– Я своего, когда застала, чуть не убила. И шлюхе досталось.
– М-да, - сказал Пухов.
– А ей за что?
– Подруга.
– Тоже сочувствую.
– Не стоит. Что слушаете?
– Музыку.
– Ясно, что не соловьев. Гленн Миллер?
– Угадали, - ответил Пухов.
– «Серенада Солнечной долины».
– Верно. Сколько вам лет?
– Это имеет значение?
– О Миллере сейчас знают немногие.
– Я вот знаю. Откуда у вас эти записи?
– спросил тонкий голосок.
– От папы остались.
– Поплакались? Прощайте.
– Девушка…
– Может я не девушка. Старая, в морщинах.
– Голос молодой.
– У многих женщин до старости молодой.
– Вы не старая. Я чувствую.
– Пи-пи-пи-пи-пи-пи… - забубнил телефон.
Голос у девушки завораживающий. Телефон старый, без определителя. Какая комбинация? Надо было набирать с мобильника. Не дотумкал. А вот и мобильник подал голос. Кому ни спится в ночь глухую?
– Серенький… - сказал мобильник голосом Верунчика.
– Поговори со мной. Пожалуйста.
– Вера! Мне завтра на работу рано.
– Пожалуйста…
Голос у Верунчика был тягучим, необычно жалобным и Пухов сжалился.
– Говори.
– Давай поженимся. Я тебя буду любить, так буду любить…
– Как Сашку? Иди к чёрту, Вера!
– сказал Пухов и отключился.
Вот привязалась. Долг вернул и сверху коробку конфет за пятьсот пятьдесят рубликов. Подарок за понимание. Лопай, Верунчик!
И опять звонок. В трубке раздался тонкий голосок и у Пухова по спине забегали мурашки. Она… она… Ночная Фея.
– Алле… - сказал Пухов, вдруг охрипнув.
– Это я. Вдруг вы снова…
– Не… В тот день дал слабину.
– Тогда спокойной ночи?
Девушка замолчала, но трубку не положила.
– Не спится?
– спросил Пухов.
– Заметили?
– Простите. Глупый вопрос. Надо же с чего-то начать.
– Можно начать с погоды.
– Сейчас посмотрю в окно, - сказал Пухов.
– Посмотрел. У меня погода хорошая. Дождя нет, легкий ветерок, даже звёзды видно. А у вас, Ночная Фея?
– Фея?..
Телефон молчал с минуту.
– А у неё снегопад, ветер северный… Замерзаю, - тихо сказала девушка и положила трубку.
***
Тонкоголосая Ночная Фея не выходила из головы. Потом как-то позабылась и кругами по городу, кругами, зигзагами и по прямой. Вера отстала, Рая не проявлялась, дни бегут, бегут дни, и не хватает того, чего не хватает многим людям. Но некоторые вполне обходятся без любви и этого Пуховy не понять никогда.
С утра двух тёток с вещами на вокзал, оттуда деда с рюкзаком на Толстого, жеманную мадам в чёрном к прокуратуре, двух негров в медицинский, и заехал перекусить в кафе на Раскольникова. Напротив, девушка. Неплохая девушка. Волосы длинные, тёмные, прямые. Пухов брюнеток тоже любил. Ну больше в мечтах любил. Все мужчины и женщины друг о друге мечтают. Неоспоримый медицинский факт.
У девушки глаза заплаканные, смотрит в тарелку и не ест. На тарелке две сосиски розовые. Без кетчупа. Кетчуп Пухов не переваривал. Девушке на вид лет восемнадцать. Джинсы рваные на коленках, кожа белая в дырах видна. Ноги расставлены, обычно девушки этого не делают, если воспитаны. Дырки у девушек ещё куда не шло, нормально, а у мужиков приводят в бешенство. Вёз недавно одного в джинах лет двадцати, рыжеватый, косичка на затылке, ноги волосатые, волосья рыжие из дыр торчат. Ужас. Чистый орангутанг. Напомнил ему Тихона. Сидел, тыкал в телефон. Ручки худые в татуировках, паук, иероглифы, из футболки змея высовывается на шею. Совсем с ума посходили. Больные. Будь его воля - всех подобных в армию, окопы рыть. Что они там всё тыкают непрерывно? Этого Пухову тоже не понять никогда.
Девушка как заревёт и из кафе. Пухов булочку доел, кофе допил и не спеша к машине. Мало ли у кого какое горе. А девушка сидит на скамейке, продолжает плакать. Рядом большая сумка. Но Пухов всё-таки сердобольный. При случае, когда пешком, мог и старушку через дорогу перевести. Один раз даже Верунькиного кота спас, снял с дерева. Все руки ободрал, гад. И собачку дворовую подкармливает, собачку Полканом зовут. Старинное собачье имя, кто назвал, никто не знает, многие кормят и Пухов тоже, когда есть что дать. Но теперь есть. Полкан - псина здоровая, и добрый, как Пухов, по ночам лает редко, отдыхать не мешает, полуовчарка, чёрный, с подпалинами жёлтыми, и бежит, бежит за красной машиной, пока не уедет Пухов подальше от дома. Верунчик собачку не любит, гоняет Полкан её рыжего кота Васю.