Девять бусин на краснои? нити
Шрифт:
– Не смотри даже. Нам туда нельзя. Мамки на куски порвут, – усмехнулся Хакон, заметив мой интерес. Повернув совсем в другую сторону, великан вывел на большую площадь, пока почти пустую. – Мы немного рановато. Нужно подождать.
Пожав плечами, я огляделась. Резные дверцы мастерских были кое-где уже открыты, но работа внутри еще явно не началась. Лучшим примером того были хозьева, зычно здоровающися друг с другом через всю площадь и высокой поднимающие дымящиеся чашки, размером с приличный ковш, от которых шел сладкий травянистых аромат. Мне понравились вывески, достаточно красочные, но все же выдержанные в
– Идем, – Хакон тронул за плечо, привлекая внимание, и поманил за собой, в небольшую светлую мастерскую на другой стороне площади, у которой только открылась дверь. Маленькая цверга с черными волосами, увешаными и серебряными колокольчиками и жемчужными бусинами, как раз распахивала ставни в большом окне, открывая вид на украшения невероятной красоты и мастерства.
Шагнув внутрь, я на какое-то мгновение утратила ориентацию, впав в детство. Или может, это вороний инстинкт, но мне срочно, сию секунду захотелось получить все, что только блестело на прилавках. Изделий, по сути, было не много. С десяток браслетов, примерно столько же пар серег, и несколько ожерелий, но глаза разбегались, а пальцы едва не скрючились выпустив когти.
– Натсуми, – видно не в первый раз позвал Хакон, пытаясь привлечь мое внимание. Тряхнув головй, наконец отвернувшись от витых, словно живые змеи, браслетов, чуть заторможено посмотрела на великана, наткнувшись на снисходительную улыбку.– Первый раз вижу, чтобы тебя так интересовали украшений. Уж сколько их у моей мамы, ты ни разу внимание не обратила.
– Вороний инстинкт, не иначе. Здесь словно половина всего создано для меня, хотя я и не нашу украшений.
– А стоило бы, – сильным голосом отозвался цверг за прилавком, внимательно рассматривая меня через единственную линзу на глазах. – У вас удивительные потоки силы, леди. Любое изделие может со временем стать артефактом. Чем могу быть полезен?
Подойдя ближе, я чуть оттянула шарф, плотно укрывающий шею, демонстрируя ожерелье. Пожилой мастер даже бровью не повел, показывая, что узнал изделие.
– И что требуется от меня? – столь же спокойно и уравновешенно уточнил он, делая знак рукой вернуть шарф на место.
– Нужно снять его. Это возможно?
– Возможно все. Только это не просто бирюлька. Это великая вещь. И если она избрала хозяйку, то ни расстояние ни чья-то воля не смогут вас разделить. Как давно вы носить ожерелье?
– Всего пару недель.
– Тогда смею предположить, что его удастся снять на несколько минут, не больше. Идите за мной.
Поманив нас за прилавок, хозяин скрылся за небольшой дверью, уводящей внутрь помещений. Здесь была мастерская. Не очень большая, но светлая и в таком идеальном порядке, что невольно хотелось подобрать крылья, чтобы ничего не зацепить. Тряхнув плечами, я так и сделала, боясь не совладать с координацией, когда ожерелье снимут.
– Садитесь, – мне указали на невысокий стул перед рабочим столом, а мастер тем временем стал что-то искать в столе. Хакон остался в дверях, скрестив руки на груди и наблюдая за нами. – Украшения подобного типа наделены своего рода интеллектом. Говорят, Фрейя не могла снять его с шеи первые лет десять. Пока между ними не завязалось определенное доверие. И, надо сказать, в этом есть определенная правда.
– Так его можно снять?
– Могу я узнать, зачем? Если украшение все равно вернется на место.
– Мне нужно кое-что проверить. Как оно влияет на меня.
– Обычно только усиливает определенные характеристики у носителя. Или снижает. Вылечить может или защитить, – мастер наконец выбрался из полок, водрузив на стол большой фолиант. Пролистав его почти до самого конца, открыл на странице с изображением моего ожерелья. – И все же Брисингамен.
– Вы сомневались? – хакон подал голос, чуть подойдя и заглянув в книгу.
– Он несколько изменил свой вид. Нижний ряд рубинов, подвески из двенадцати камней, пропали.
– Насколько это важно?
– Сперва давайте попробуем его снять, чтобы рассмотреть, насколько он поврежден.
Сам процесс снятия ожерелья оказался очень простым, но вот подготовка к нему меня несколько озадачила. Первым делом мастер-цверг выудил из большой узкой коробки длинную ткань, отрезав от нее приличных размеров кусок.
– Это должно заглушить на время свойства ожерелья. Не знаю, на сколько по времени с таким древним артефактом, но должно получиться.
На ткань брызнули розовую, едко пахнущую жидкость, хранящуюся в стеклянном флаконе, из тех, что так напоминали компьютерные игры. У нас все же несколько иное направление развития и даже ведьмина аптека выглядит весьма прогрессивно и современно.
Материя задымилась и на ней проступили узоры, словно вотканные в саму структуру материала. Дождавшись, пока вся жидкость испарится, цверг присыпал все это дело порошком, больше похожим на звездную пыль и дождался новой реакции. Рисунок на ткани словно стал ярче, выделив определенные линии.
– Теперь, милая, не дергайтесь. Может немного щипать, но не сильно. Хакон, придержи волосы своей девице, – несколько удивленная, я замерла, когда великан осторожно собрав алые пряди, поднял их вверх, стоя позади меня.
– Вы знакомы?
– Конечно. У Снора и Трюд, хозяев туманных чертогов только один такой сын, – цверг поднял ткань обеими руками, на которых откуда-то взялись перчатки. Где-то внизу живота собрался холод, а словно с меня не ожерелье собирались снять, рассмотреть неверное сердце, открыв грудную клетку. На плечо легла свободная, теплая ладонь Хакона, чуть сжав.
– Не переживай, мастер знает, что делает.
– Это не повредит ни вам ни ожерелью. Даже не слишком нарушит связь, всего-то на пару минут.
– Это очень странно.
– У вас не бывает неснимаемых артефактов? – узкая полоска ткани обернула мою шею ровно поверх ожерелья. Цверг прижал большие ладони, удерживая материал на месте.
– Бывает, – кожу немного щипало, как от холода. Хотелось поежиться и передернуть плечами, – у моей бабушки такие были. Небольшие серьги-колечки. Очень давно.