Девять минут до взрыва
Шрифт:
Он резко дернулся, совершив нелепый с виду маневр, но все же успев отскочить в сторону. Рядом, буквально в сантиметрах – правее и на уровне груди – пронесся рой пуль! Человек, стрелявший по нему из «стечкина», находился настолько близко, что было просто удивительно, как он мог промазать!
Подчиняясь какому-то дикому, пещерному, первобытному позыву, Краснов ринулся и сам на врага! Но вперед себя – получилось само собой, случайно, не осознанно – он бросил двумя руками «калаш» с опустевшим рожком… Это уже был жест отчаяния!
Удар
Сшиблись: грудь в грудь, лицом к лицу!
Тахир успел отбить руку Краснова, а затем и сам плотно его прихватил… Упали, свалились на землю возле фургона, рядом с двумя убитыми! Позабыв все слова, рыча, как дикие звери, стали кататься по земле, пытаясь изо всех сил добраться пальцами ли, зубами ли до глотки противника!
Краснов вполне ощутил на себе железную хватку этого человека! Тот вскоре прижал его к земле, подмял под себя, как медведь подминает всем весом туши свою жертву!
Краснов к тому же быстро терял силы – сказывались полученные им ранения, в результате которых он потерял немало крови…
Его правая рука оказалась прижатой к туловищу; левой он пытался оторвать руку нападавшего от собственного горла… Ну а тот сжимал свои железные пальцы… страшно и неотвратимо! Вот если бы выдернуть из-за пояса «макаров»! Но пока он, Краснов, был не в силах этого сделать… хоть и пальцы его правой руки, по-прежнему прижатой весом этого з в е р я, уже скреблись по вороненному металлу пистолета…
Сайтиев вырвал правой – свободной – рукой из закрепленных на бедре ножен длинный острый кинжал! Коротко замахнулся… но Краснов успел перехватить руку с клинком!
Несколько секунд длилась безумно тяжелая борьба; оба дышали, как загнанные лошади… Но все же силы их были сейчас не равны.
– Меня за-авут Тахир! – прохрипел Сайтиев. – Помнишь меня, Краснов?! Я ти-ибя искал… Си-ийчас буду тебя рэ-эзать!! Как барана… горло буду рэ-эзать!! А па-атом… па-атом, ка-агда я ти-ибя зарэжу… Мой человек сядет за руль эта-аво фургона! И если буди-ит нужно, то он умрет, как шахид… Вза-арвет и си-ибя… и а-астальных! А ты… свинья… па-адохнешь тут! И все равно буди-ит все так, как я ха-ачу!!!
В эти драматические мгновения Краснову показалось, что он слышит шум винтокрылой машины… Вертушка? Спецназ спешит на выручку? А может, это шестикрылый серафим спускается с неба, чтобы забрать с собой душу грешного… многогрешного раба Божия Димитрия?..
Тахир надавил всем весом на рукоять… Лезвие вошло на несколько сантиметров в правое плечо Краснова, предварительно скользнув по ключице…
Сайтиев резко выдернул кинжал из раны… одновременно высвобождая руку!
Отклонился чуть назад, чтобы размахнуться как следует и воткнуть лезвие своему противнику в грудь, чтоб вогнать кинжал по рукоять!! Ну и куда он теперь денется, это к я ф и р?! Весь в крови… еле живой!!!
Все, сейчас он будет кончать этого парня! Который доставил ему – надо признать – немало
– Так па-адыхай!!!
Грянул выстрел – в упор, в живот!
Краснов – он смог-таки вырвать пистолет из-за пояса! – еще раз нажал на спуск, прежде, чем на него вновь навалилось тело этого зверюги!!
…Тахир ощутил, как что-то взорвалось у него внутри, как скальпельной остроты лезвие вспороло брюшную полость, раскрыло грудную клетку, обнажило его внутренности!
Напоследок он увидел собственное сердце, плавающее в крови… Оно, его молодое здоровое сердце, не подводившее своего хозяина никогда, судорожно сократилось, сделавшись маленьким, как у ребенка… А затем и вовсе перестало биться.
Дария легла спать в десять вечера. Обычно она не ложится спать так рано; как и другим молодым людям, как и ее сверстникам-студентам, ей, наоборот, было свойственно засыпать едва ли не под утро.
Но она довольно долгое время находилась в чуждой и зачастую опасной среде. Она многие дни не добирала по части отдыха. И именно по этой причине, теперь, когда она вернулась к родным людям, когда появилась такая возможность – отсыпалась.
Сон ее этой ночью был беспокоен. Девушка металась по широченной кровати; ей снились пожары, она слышала во сне выстрелы, какие-то крики… Она понимала, – даже во сне – что вновь и вновь переживает собственное прошлое, ту огненную ночь, когда ей удалось сбежать от Мансура и когда она приковала себя наручниками к парню, который затем спас ее, доставил ее в Москву…
Ее растолкал дядя Парвиз.
– Вставай Дария… надо перейти в другую комнату!
Он сам набросил на нее халат. Потом взял ее за руку и повел на выход.
– Что случилось, дядя? – сонным голосом спросила девушка. – Куда ты меня ведешь?
Они стали спускаться по лестнице – Дария занимала комнату на третьем этаже. Парвиз был полностью одет, как будто на дворе нынче не глухая ночь, а ясный день. В коридоре первого этажа Дария заметила двух мужчин, в руках у которых были ружья.
– Дядя? Объясни мне, что происходит!
– Ничего особенного, – сказал Парвиз. – В соседней деревне кто-то стреляет… наверное, пьяные мужики поссорились! Но… но на всякий случай ты, Дария и дети… Вы побудете какое-то время внизу, там где у нас сауна и комната отдыха!
Они уже сошли по лестнице в цокольный этаж, как Дария вдруг спросила:
– Парвиз… а нас не сожгут, как это было с Мансуром?
Мужчина ласково погладил ее по голове.
Он подумал о том, что здесь, в этой стране, не только «инородцы», но даже и местные, те, кто тут родились, никогда не будут ощущать себя в полной безопасности. Никогда, ни при каком режиме, ни в какие времена. Но говорить это вслух, делиться своими мыслями с молоденькой девушкой, Парвиз Искандаров не стал.
Спецназ «Альфы» первым прибыл на место ЧП, высадившись из МИ-8МТ на западной околице села Льяново.