Девять жизней частного сыщика
Шрифт:
— Да, ужас, — согласилась я.
— И куда милиция смотрит? — спросила старуха с пряниками. — Ведь ее надо было ловить!
Я показала старухам свое удостоверение:
— Я как раз приехала в Карасев, чтобы расследовать это дело.
— Поздновато, однако, — ехидно заметила баба Аня, окинув меня взглядом. — Она теперь ускакала, что и не сыщешь. На Канарах, поди, пузо греет, а вы тут чухнулись расследовать.
— Мы ее достанем, — уверенно сказала я. — Вы не съездите со мной к дому колдуньи? Выполните, так сказать, роль понятых.
Уговаривать старух не пришлось. Их интересовал только один вопрос, если Хелену
— А Лешку посадят или как? — со злорадством поинтересовалась баба Аня, когда мы подъезжали к нужному дому. — Ну, Ляпин Лешка, хозяин дома, — пояснила старуха.
— А, Алексей Иванович Ляпин? Конечно, посадим, если нужно будет, — пообещала я, пытаясь рассмотреть строение за деревянным забором. Но за снежной пеленой были видны лишь расплывчатые контуры большого дома. Мы вышли из машины и по щиколотку в снегу пошли к дому. Глядя на то, как рос снежный покров, я опасалась за обратную дорогу. Немудрено ведь и застрять.
Первой у дверей оказалась баба Аня. Она нажала кнопку звонка, а когда хозяин поинтересовался, кого принес черт в такую погоду, звонко крикнула: — Эй, Лешка, тебя тут арестовывать пришли из прокуратуры!
— А вот этого не надо было делать, — строго сказала я. Кто мог знать, как хозяин дома прореагирует на подобные слова: кинется бежать, откроет пальбу или забаррикадируется в доме.
В ответ на мои тревожные мысли дверь в доме открылась, и на порог вышел хозяин, мужчина лет шестидесяти, невысокого роста, полноватый, с круглым лицом и курчавыми русыми волосами с проседью. Отплевываясь от снега, он спросил:
— Что за шутки?
— Это не шутки, — сунула я ему в нос удостоверение и сделала знак старухам: — Понятые, проходите.
— Что происходит! — завопил Ляпин, оттесняемый от прохода бабками. — По какому праву?
— Вы обвиняетесь в пособничестве многочисленным убийствам, вымогательству, мошенничеству в особо крупных размерах. — Я сунула ему в руки ордер на обыск, подготовленный заранее на компьютере. — Ознакомьтесь, у вас будет проведен обыск.
Поскольку хозяин находился в ступоре, входную дверь пришлось закрывать мне.
— Проходите в комнату, Алексей Иванович, ваша песенка спета.
Как зомби Ляпин прошел в комнату, очевидно, являющуюся в доме залом. Я усадила Алексея Ивановича на диван, вырвала из рук ордер и обратилась к жене и шестнадцатилетней дочери:
— Вы тоже присаживайтесь.
— Почему моя песенка спета? — с ужасом в глазах переспросил Ляпин. — Я же ничего не делал.
— Целительница Великая Хелена здесь жила или нет?! — рявкнула я на него.
— Здесь, — робко ответил Ляпин. — Ну и что? Я к ее делам не имею никакого отношения. Она просто снимала у меня комнату. Это не преступление.
— У нас имеются другие данные, — спокойно сказала я, — вы помогали ей и получали за это неплохие деньги. Откуда, спрашивается, у вас взялась цифровая техника, DVD-проигрыватель, музыкальный центр, плазменный телевизор, да и многое другое. — Я обвела рукой обстановку комнаты. — Что, у вас все куплено на зарплату? Вон профессиональная видеокамера, такая на семь штук зеленых потянет.
— Вещи не мои. Их Хелена оставила, — пошел в отказ Ляпин, сделав жалостливое лицо. — Я ничего не знаю.
— Леша правда ей не помогал, она только жила у нас, — вступилась за Ляпина жена. А дочка подтвердила:
— Мы ее сами боялись, даже в комнату не заходили.
— Я хочу осмотреть комнату, где проживала колдунья, — объявила я.
Одновременно все Ляпины бросились показывать.
— Не входить, я сама, — прикрикнула я, прорываясь в комнату. — Вы здесь убирались?
— Да, когда она съехала, — закивала женщина.
— И пыль вытирали, — вздохнула я, оглядываясь. В комнате три на четыре из мебели были только кровать, шкаф да стол. Прошлась по кругу, подошла к шкафу и заглянула внутрь. На дне шкафа стоял небольшой дощатый ящик. Две доски, оторванные сверху, обнажали серую оберточную бумагу. Я осторожно заглянула под бумагу, а там полно круглых серых пластинок, диаметром сантиметра четыре и толщиной три миллиметра. После минутного замешательства я поняла, что это заготовки для амулетов, которые колдунья впаривала клиентам. Взяла один, подкинула в руке — из свинца. Тронула ящик за ручку. Тот даже не шелохнулся. Весит килограммов около шестидесяти. Неудивительно, что колдунья бросила его, не взяла с собой. Бежать приходилось, в спешке увозя награбленное.
Я внимательно осмотрела гладкую полированную поверхность двери, выискивая отпечатки пальцев. Они были, но интересно чьи: хозяев или нашей целительницы?
— Принесите скотч и несколько листов чистой бумаги, — велела я не оборачиваясь.
— Что? — переспросил растерянно Ляпин.
— Белая чистая бумага, три листа, скотч, — повторила я, сжав зубы. — Да, еще ручку и кусочек поролона. — Я достала пакет с дактилоскопическими пленками и аэрозольный баллончик. Обработав отпечатки из баллончика, подождала, чтобы подсохли, потом перенесла на пленки. Вернувшийся Ляпин передал мне то, что я просила, страшась даже спросить назначение этих предметов. На оберточной бумаге было несколько четких отпечатков. Вырвав нужные участки обертки, я оклеила скотчем отпечатки, предохраняя от повреждения и для того, чтобы с ними было легче работать в дальнейшем. Получилось, на мой взгляд, неплохо. Собранные материалы отправились в пакет, а я подготовила губку, выдула на нее пасту из стержня, на стол выложила бумагу, громко объявив:
— Господа Ляпины, подходите по одному, мне нужны ваши пальчики, я объясню, что делать.
— А мне тоже сдавать отпечатки? — с неуверенной улыбкой спросила дочь Ляпина.
— Конечно, милая, возраст у тебя подсудный, так что, если даже не замешана в делах Хелены, пойдешь по статье «недоносительство», — ласково сказала я.
Мои слова повергли в шок даже понятых — старух из магазина. Все благоговейно молчали перед лицом неумолимого и безжалостного следователя прокуратуры, боясь открыть рот.
— Да это беспредел какой-то! — воскликнула молодая девушка с обидой, не сдержавшись.
— Это справедливое возмездие, — возразила я холодно, — развели тут, понимаете, бесовщину. Алексей Иванович, что, ждете особого приглашения?
Вздрогнув, Ляпин засуетился, стал совать мне свои руки.
— Сюда, промокните каждый палец, а потом прижмите к бумаге. — Видя, что у него не получается, помогла, хоть и пришлось запачкать руки самой. Следом настала очередь жены, потом дочери. Мне важно было получить их отпечатки пальцев, чтобы потом сравнить со снятыми со шкафа и с оберточной бумаги.