Девять жизней
Шрифт:
Поднимаюсь на второй этаж. Здесь обои точно так же ободраны, линолеум местами вздулся непонятно от чего, а на стене висит одно единственное украшение - картина. Переливающаяся картина с симпатичным пейзажем - водопадом и радугой. Ее сюда так же повесил отец. Чтобы отвлекала от окружающего хаоса.
Зашла в комнату. Здесь все обставлено с не меньшей скупостью. Окно напротив, ковер в центре, в одном углу кровать, в другом - обшарпанный шкаф. Полочку для книг над кроватью прибила я сама. Она то и дело падала, покосившись, и я прибивала ее снова. В этот раз она выглядела
Кинула школьную сумку к шкафу, а сама села на кровать. Кровать предупреждающе скрипнула.
Друзья были у меня дома. Знали, в каких условиях мне приходится жить. Думала, высмеют, начнут издеваться, но нет. Только Барни сказанул парочку добродушных шуток и больше к этой теме мы не возвращались. И за это я им благодарна.
Самое время что-нибудь послушать...стоп. Забрала ли я телефон у Накао? Пошарила в карманах джинсов и достала из них маленькую красную раскладушку. Все-таки забрала.
Раскладушка эта была обшарпана настолько, что через стертую краску проглядывали голые микросхемы. О задней его стороне и вовсе говорить нечего: исцарапана всем, чем только можно. Однажды я была по уши влюблена в вокалиста одной довольно известной группы, ласково называя того Бельчонком. Эту влюбленность я решила увековечить и на телефоне, неровными буквами, ножом или ручкой, выведя это нелепое прозвище. Вскоре любовная лихорадка спала, а прозвище прижилось к телефону.
Открыла крышку. Захожу в меню. Экран заливается белым цветом. Завис. Со всей силы бью Бельчонка об край кровати. Теперь работает. Достаю из того же кармана наушники.
Когда-то я любила попсу. Ночами и днями слушала душераздирающие песни про счастливую любовь, несчастную любовь и всякую прочую. Все изменилось, когда я встретила Дамиана и перекачала себе в телефон весь его плей-лист. Кроме металла и гранджа там не было практически ничего. Сначала я слушала это в полуобморочном состоянии, затем привыкла, а потом и вовсе больше не смогла жить без этой музыки. Дамиан ушел, а музыка осталась. Музыка осталась.
Глава 2
Вечер
Когда я открыла глаза, за окном уже смеркалось. Взглянула на часы. Так и есть. Проспала на полчаса. Быстро схватила сумку, выскочила за дверь, спустилась вниз по лестнице, пробежала мимо отца, уже вернувшегося с работы и орущего «Картошка в сковороде!», обула кроссовки и сломя голову понеслась к автобусной остановке.
Автобус подъехал не сразу. Очень не сразу. Минут через двадцать. Потом еще минут на сорок умудрился завязнуть в пробке и вот я стою перед закрытыми дверями обсерватории, шумно втягивая в себя вечерний воздух.
За те несколько часов, которые я провела в наушниках, лежа на скрипучей кровати, дождевые облака все же дали о себе знать. Небо заволокло. Но ничего уже не сделаешь. Последняя мелочь потрачена и остался лишь один путь - пешком.
И я пошла. На этот раз с гордо поднятой головой. День подошел к концу, делать уже ничего не надо, торопиться никуда тоже не надо. Просто иди себе, да иди. Я улыбнулась и ускорила шаг. Как все-таки приятно, когда ты что-то делаешь. Когда ты постоянно в движении, а не стоишь на месте. И какой же дурак Дамиан. И какая же я хорошая.
Иду мимо магазинов, ярких вывесок, витрин. Навстречу мне идут прохожие. Кто-то улыбается, кто-то идет, понурив голову, а кто-то с любимым человеком. Некоторые с друзьями, некоторые с домашним любимцем. Мне будто бы передавалось их настроение по тонким, едва уловимым, невидимым проводам.
Увидишь пса - беги. Беги так быстро, как только сможешь. Беги.
Опять этот голос. Я тряхнула головой.
...беги.
Голос отдавался эхом, проникая в каждый сектор головного мозга. Кто это? Кто ты? Что ты делаешь в моей голове?
...времени объяснять нет. Он следит за тобой, он идет за тобой, он найдет тебя и тогда будет уже поздно.
Поздно? Почему поздно? Что должно случиться?
Я шла мимо модных магазинов одежды. С витрин прохожим дарили радость натуральные меха, пестрые шелковые платья и...сумочки. Крокодиловая кожа? Шкура леопарда?
Раздались крики. Я оторвала взгляд от витрин, остановилась и присмотрелась к тому, что происходило впереди. Народ. Люди, вереща и размахивая руками, бежали. От чего? Пошла наперерез толпе. Мне нужно было взглянуть. Огибала человека за человеком, ускоряла шаг. Я чувствовала. «Это» все ближе. Вопли окружающих будто бы стали тише. А потом и вовсе не стали слышны. Не было никого. Кроме меня и его.
Неопрятная темно-коричневая шерсть отливала в свете уличных фонарей кроваво-красным, острые когти вцепились в холодный серый асфальт, а горящие в темноте грязно-желтые глаза уставились на меня как на музейный экспонат. Между нами какие-то три-четыре метра. Бешено заколотилось сердце.
Беги!
И я побежала. Так быстро, как только могла. А точнее так быстро, как позволяли мне кроссовки. И чувствовала. Чувствовала, как «это» бежит за мной. Как зажглись в предвкушении его глаза, как раскрыта огромная клыкастая пасть.
Начался дождь. Как и во всех остросюжетных фильмах - некстати.
Я бегала быстро. И вообще считалась в школе самой выносливой. Меня всегда ставили в пример на уроках физкультуры. «Бегите как она, дышите как она, думайте как она». Но сейчас...сейчас не урок физкультуры. Это «сейчас» вообще ни на что не похоже. Это «сейчас» может оборваться в любой момент.
Я свернула с главной улицы и направилась в темные переулки. Если конец мой действительно неминуем, то так тому и быть. Не будем тянуть кота за хвост. Стена. Тупик. Вздохнула, остановилась и обернулась. «Это» направлялось ко мне. Теперь уже медленно. Предвкушая. Жертва выбилась из сил, жертва больше не хочет жить, жертва станет закуской.