Девятая рота (сборник)
Шрифт:
– Чистяк! Батяня гнал! – гордо сказал он, прихлопывая огонь ладонью. Выудил грязными пальцами лезущее через край яблоко и разлил розовую жидкость по кружкам. Они чокнулись и переглянулись.
– Ну что, пацаны? За отлет! – сказал Лютый.
– Прорвались, пацаны!
– Не верится даже, правда?
Они выпили и задохнулись.
– Погоди… сколько градусов-то?.. – просипел Чугун.
– Семьдесят. А чо, за сто верст бражку слать? Мне б на одного не хватило!
Воробей с выпученными
– Классное яблочко, Воробей? Из райского сада!
– Слышь, пернатый, да ты не пей, не мучайся, – сказал Чугун. – Ты яблочка поклюй, тебе хватит!
– Ну чо, по второй сразу? – спросил Ряба.
– Погоди, не гони. Пиночет, доставай, – кивнул Лютый.
Пиночет разломил домашний пирог, вытащил начинку – завернутый в целлофан пакет с травой. Свернул косяк, раскурил, передал дальше по кругу.
Воробей затянулся, медленно выдохнул, пробуя вкус, пожал плечами, передал Джоконде и сплюнул.
– Трава травой. А в чем кайф-то?
– Не курил еще, что ли? Вдыхай во всю грудь и держи сколько сможешь. Вот так. – Джоконда показал и отдал обратно.
Чугун покосился на сосредоточенно напыжившегося, с раздутыми щеками Воробья, его душил смех, он из последних сил пытался сдержать дыхание, коротко хрюкнул раз, другой, выпуская тонкие струйки дыма, и наконец захохотал, невольно заражая смехом остальных. Один за другим все кололись, окутываясь клубами дыма.
– Кончай, Чугун! Кайф уходит! Чо, повело уже?
– Да не… Я, это… – Чугун все не мог остановиться. – Как Воробей под танком обоссался!.. Да еще фигурно как-то… Ну ладно… это… но как ты на спину-то себе нассать изловчился?
– Да ладно, а сам-то – чуть очком на кол не сел! Четыре часа бегали, искали, думали – в Афган улетел, а он, как пугало в огороде, стоит!
Теперь уже все хохотали, корчились от смеха.
– А как Джоконда хрен из пластита слепил!.. А этот не заметил, стоит, как мудак, хреном машет… ой, не могу… запал вставляет…
В сушилку влетел Стас, возбужденно заорал придушенным голосом:
– ВДВ, к бою! Слушай мою команду – хрен наголо!
– Чо, привели? Белоснежку привели? Стас, не врешь? – тотчас вскинулись все.
– Перваки протащили. Давай быстрей, пацаны! На склад! По-тихому только!
Пацаны торопливо расхватали жратву, банку с самогоном и кинулись за Стасом, только Джоконда и Воробей остались сидеть.
– А вы чего? – обернулся от двери Лютый.
– Я не пойду, – сказал Воробей.
Джоконда только отрицательно покачал головой.
– Не хотите – никто вас за хер не тянет, – сказал Лютый. – Но если залетать – то всем! Пошли!
Огромная луна висела над горами, заливая мир мертвенным светом. Один за другим короткими перебежками пацаны прокрались через учебный городок.
– Стой, кто идет? – лениво спросил часовой со штыком автомата над плечом.
– Кому надо, тот идет, – откликнулся Стас. – А кому не положено, тот стоит.
– Курева оставьте, мужики, – попросил тот, отпирая дверь склада.
Джоконда и Воробей, свои и перваки вперемешку, обкуренные, пьяные и счастливые сидели на складе между огромными, уходящими в темноту стеллажами, на которых громоздились пирамиды сложенного камуфляжа, бронежилетов, связанных шнурками новых ботинок, стояли колонны вставленных одна в другую касок, – допивали самогон, гоняли косяк по кругу. Из-за стеллажа слышались веселые голоса и смех девчонки. Потом она мучительно застонала, все чаще и громче.
Пацаны засмеялись, прислушиваясь.
– Опять запела!
– Вот дает девка! Кончает, как из пулемета.
Девчонка вдруг закричала в голос. Пацаны захохотали.
– Это кто ж так зарядил-то? – Ряба приподнялся, пытаясь рассмотреть.
– Чего скис? – толкнул ногой Стаса Джоконда.
– А-а… – расстроенно махнул тот. – Яйца свело с отвычки. Веришь, ночь бы с нее не слезал, глазами бы оттрахал, а болят – тронуть страшно. Может, отпустит еще… Дай дернуть.
Джоконда передал ему косяк.
– А Дыгало не хватится? – спросил Воробей.
– Не хватится.
– Почему?
Стас в этот момент затянулся и затаил дыхание, показал пальцем: подожди, сейчас. Наконец, блаженно прикрыв глаза, медленно выпустил дым тонкой струйкой и глубокомысленно ответил:
– Потому что.
Из-за стеллажа вывалился раскаленный, потный Лютаев, присел рядом.
– Это ты, Лютый! – засмеялся Ряба. – А я думал, кто там крупнокалиберным дал?
Кто-то из перваков поднялся и, покачиваясь, наступая на ноги сидящим и получая от них пинки в зад, ушел за стеллаж.
– Осталось еще? – Лютый налил самогона из банки. – Натрахаюсь так, чтоб на полтора года обвис, голоса не подавал! – Он выпил, перевел дыхание. Глянул на сидящего рядом Воробья, обнял его, сильно прижал к себе. – Воробей, птица!.. Знаешь, как у нас в детдоме курили? По-цыгански, один косяк на всех. – Он глубоко затянулся, повернул к себе лицо Воробья и потянулся губами.
– Атас, Воробей! – захохотали вокруг. – Ему уже все равно, кого трахать!
Лютый пальцами сдавил Воробью щеки, открывая рот, прижался губами и выдохнул половину. Они затаили дыхание, прижавшись лбами, глядя в упор пьяными смеющимися глазами. Одновременно выдохнули и засмеялись.