Девятая жизнь Луи Дракса
Шрифт:
– Вы звонили Шарвийфор?
– Конечно нет! От нее никакого толку!
– Как это?
– Слушайте, полиция не может найти Пьера! Следствие так и не сдвинулось с мертвой точки. А Пьер водит их за нос. Эта Шарвийфор ничего не смыслит, все ее расследование – сплошная катастрофа. Она только и делает, что допрашивает меня, а потом практически обвиняет в том, что это я столкнула Луи в пропасть. И эти письма она тоже припишет мне.Она никому не верит.
Натали сердито отшвырнула письмо.
–
Натали упрямо закачала головой.
– И все-таки дайте мне ее телефон, – попросил я. – Нужно ее предупредить.
В какой-то отупелой покорности Натали вышла, и Жожо затопал следом. Это было разумно – завести собаку, подумал я. Возможно, Натали понимала, что происходит, лучше остальных. Она вернулась с красной записной книжкой, испещренной мелкими четкими буковками. Когда Натали мне ее протянула, собака зарычала.
– Хорошая собака, хорошая, – опасливо сказал я и потрепал Жожо по загривку.
Натали, конечно, крепилась, но звонить сама была не в состоянии. Я набрал номер полиции Виши, где мне сообщили, что детектив Шарвийфор дает показания в суде и будет лишь к концу дня, но я могу оставить ей сообщение на мобильный. Что я и сделал, а затем позвонил в полицию Лайрака инспектору Наварре – мы с ним пару раз встречались. Я рассказал про письмо и про Луи; инспектор явно оживился. В нашем городке преступника днем с огнем не сыщешь. Наварра занимался летними пожарами, хватал за руку наркоманов, нарушителей правил уличного движения; или время от времени случалось незаконное хранение оружие или проникновение в чужое жилище. И вдруг на его делянке – беглый убийца.
– А вы уверены, что письмо написал не этот ваш мальчик? Не Луи?
– Он три с лишним месяца в коме. Мальчик не может разговаривать – какое уж тут письмо? Но по стилю оно очень на него похоже. Человек, написавший письмо, хорошо знает Луи.
– В письме содержатся угрозы?
Я кратко пересказал содержание.
– Я постараюсь связаться с детективом Шарвийфор, – подытожил Наварра. – Но пока мы не уверены, что письмо написал Пьер Дракс, будем считать это отдельным делом.
Когда я сказал Натали, что к нам едет Наварра, а полиция присмотрит за больницей, Натали обрадовалась, но как-то рассеянно. Пока мы ждали Наварру, я расспрашивал ее о муже. Натали это было неприятно. Тема была ей омерзительна, это очевидно; в голосе мешались страх, отвращение и презрение. Натали повстречалась с Пьером в трудное время; она только что переехала в Лион из родного Парижа, у нее в жизни все пошло совершенно наперекосяк. Вначале Пьер показался ей хорошим человеком, а на деле оказался самовлюбленным эгоистом. Пьер никогда особо не ладил с Луи, много пил, хотя, поскольку был летчиком, пытался бросить. Бросить не получалось, и Пьер научился хитро скрывать свое пьянство. Временами буйствовал.
Я вспомнил про синяк и покраснел. Покосился на ее голую левую руку. Кажется, отметина расползлась – кошмарное темно-фиолетовое пятно.
Наконец приехал Жорж Наварра, приятный мужчина с проницательными карими глазами. Он поприветствовал нас и объявил, что ужасно жарко. Натали реагировала вяло. Возле Канн горят леса, сказал Наварра, даже отсюда слышно гул вертолетов, если вслушаться. Инспектор погладил собаку, спросил, как зовут. Странное дело: Жожо сразу к нему проникся. Потом Наварра присел за стол и надолго уставился на конверт.
– Местный штамп, – пробормотал он.
Он прочел письмо, затем сосредоточенно его рассмотрел – я так изучаю распечатки с томографа. Одновременно Наварра гладил Жожо, а пес довольно вилял хвостом.
Потом инспектор повернул письмо к свету.
– Странно, – сказал он. – Написано чернилами. Кто в наше время пишет чернилами?
– Очень многие врачи, – отметил я.
– У вашего мужа есть перьевая ручка? – спросил инспектор у Натали. Он заметил синяк у нее на руке, и я мысленно сжался.
– Что? – вздрогнула Натали. – Не знаю. Может, и есть. Он редко писал.
На все последующие вопросы она отвечала столь же рассеянно – мыслями она явно была далеко. Да, она считает, что письмо написал ее муж, больше некому, да и другим нет резона это делать. Нет, почерк не Пьера и не Луи. Наварра поместил письмо в пластиковый пакет и начал делать пометки в блокноте. Я раздумывал над строчкой, которую Наварре хватило такта не поминать.
Доктор Даннаше хочет делать с тобой секс…
Как зловеще – и как сокрушительно. Ведь это правда, я и впрямь посмел вообразить… Но сейчас эта мысль казалась невообразимой. Преступно неуместной. Грязно неэтичной. Каков же хитрец этот Пьер Дракс – хорошо покопался в моей психике (или психике любого мужчины, или в психологии смущения). Хочет остановить Натали, чтобы ничего не было между нею и другими? Что ж, в этом есть некая логика – правда, во всем прочем ее нет. Как это ни тяжко, я его даже зауважал. Манипулирует мною? Наблюдает и посмеивается?
Наварра дописал и теперь задумчиво постукивал ручкой «Биро» по зубам.
– Я бы на вашем месте переночевал ночку где-нибудь в другом месте, – посоветовал он Натали.
У меня отлегло от сердца – я почувствовал, что и у нее тоже. Разумеется, раз ненормальный муж ее преследует, нельзя оставаться тут одной. Я предложил ей переночевать в больнице. У нас имелись две комнаты для родственников; в одной сейчас живет отец Изабель, но мадам Дракс может занять вторую. Мы решили, что Натали соберет вещи и мы отправимся в больницу, а утром она вернется, чтобы покормить собаку. К тому времени детектив Шарвийфор уже будет в курсе и на пути в Лайрак. Когда Жорж Наварра уехал, Натали, содрогнувшись, вздохнула: