Девятихвостая академия
Шрифт:
— Девушка же просит, разве не слышишь? — с ледяными нотками в голосе сказал Лео, подходя ближе.
— О? Прости, плохо слышу человеческий писк... Вы ведь докучаете хуже насекомых, — повернув голову к парню, лис осклабился. — А, с тобой была эта девочка. Поздравляю, так бы ты сдох в канаве от того, что она высосала силы, а тут — свободен, как ветер!
— Руки убери, болтун, я не шучу, — прислушиваясь к тому, как со спины заходит как минимум двое, Лео положил руку на рукоять меча.
— Ой, за железку схватился. И что сделаешь? Может, у самой дамы спросим, чего она хочет? Я уже показал, какая у меня сильная хоси-но-тама, — после этих слов
— Лео... Не надо, он сильнее, — закусив губу, Шакко часто задышала, когда дзинко коснулся ее бедра и повел руку вверх, продолжая нахально смотреть на парня.
«Убегай... Они же убьют тебя», — с тревогой подумала Шакко, но ее просто трясло от омерзения.
— Хочешь поглазеть? Извращуга, — гоготнули помощники позади, после чего один приблизился и протянул руку, чтобы схватить мечника.
Лео резким рывком выломал запястье ближайшего и сделал шаг к лису. Будто бы и надеясь на это, дзинко прищурился — вокруг него возникло несколько ядовито-зеленых смердящих всполохов, устремившихся прямо к Лео, но шары пламени просто исчезли, когда коснулись сверкнувшего в свете бумажных фонариков клинка.
— Нани?! — моргнув, дзинко опешил, не поняв, куда делся парень, но было поздно — бесшумно острие меча пропороло его грудь со спины, рассекая позвоночник, после чего Лео с размаху ударил локтем по затылку лиса — жемчужина выпала и покатилась по мостовой, но Шакко тут же прыгнула и расколола ее каблучком.
— Вы все сдохнете, твари! — пролепетал подвывающий прихвостень со сломанной рукой, пока остальные бросились вперед — их оказалось уже пятеро. Двое из людей тут же превратились в лис, а Лео, плавным взмахом отрубив голову пятихвостого, пинком отправил его тело в полет через перила, после чего схватил Шакко за руку, и они исчезли с улицы.
Оказавшись в чулане какой-то мастерской на другом уровне башни, Шакко и Лео прислушались — крики все еще были слышны, но отдаленно. Прижав дрожащую лисичку к себе, Лео нежно ее обнял и положил подбородок ей между ушек, шепча:
— Все хорошо, моя девочка. Все прошло.
Шакко очень хотелось запротестовать, но не получилось. Его слова успокаивали, и она наконец-то почувствовала себя в безопасности.
«Он сказал то, что я сама боялась признать», — чувствуя, как бешено колотится сердце, подумала кицунэ.
— Я... Растерялась, — шмыгнув носом, прошептала лисичка, тихо шлепая хвостиком по ногам парня.
— Я говорил, что ты комнатный цветочек. Люди жестоки, а ёкай и подавно.
— Угу, — обняв руки Лео, Шакко вздохнула. Хотелось помыться после мерзких касаний дзинко, но прямо сейчас было нельзя никуда уходить до следующей Лисьей норы. — Ты убил его.
— Ага.
— Так просто? — немного удивившись, Шакко закусила губу.
— Надо было вызвать его на дуэль? Мрази — достойная мрази смерть. Все, не думай больше о нем, — стиснув девушку чуть сильнее, Лео вздохнул. Все же он сделал свой выбор.
— Угу, — чуть подавшись вверх, Шакко примяла ушки о подбородок парня и тихо фыркнула, улыбаясь в темноте. — Знаешь, я ведь даже помогла, но виноватой себя не чувствую. Если бы он владел магией исцеления, то мог бы отомстить, но без хоси-но-тама... Все кончено. И впрямь, не хочу думать об этой сволочи.
— Теперь ты понимаешь? Я про наш разговор, — тихо сказал Лео.
— Да.., — Шакко не стала вдаваться в подробности — это вдруг показалось неважным по сравнению с той феерией
— Нужно найти Кику, — прервал размышления девушки Лео.
Неверная мысль о том, что Лео в такой момент думает о другой девушке, чуть не разрушила воздушный замок, но кицунэ вовремя поняла, о чем речь, когда парень продолжил:
— Вдруг с ней... Что-то подобное?
Ревность отступила сама собой, уступая солидарности. Шакко не воспринимала своего кохая в негативном ключе, а уж пройти через подобную ситуацию никому бы не пожелала.
— Хорошо. Я перемещаюсь.
***
Увидев скрытые метки, Кику чуть ли не приплясывая шла по ним, радостно улыбаясь мрачным прохожим. Маловероятно, что это соответствовало имиджу Кику Десбрингер в том виде, в котором ей хотелось бы себя видеть, но настроение было просто замечательное. На самом деле Кику была безумно рада найти друзей, а уж помочь им — дело еще более радостное. По сравнению с тем временем, когда ее все игнорировали, потому что она не оправдывала надежды, сейчас все было просто великолепно, и Кику готова была на все, что угодно, чтобы выполнить возложенную на нее миссию. Или почти на все.
Тайные метки вскоре вывели девушку на один из нижних уровней: в отличие от тех улиц, где она совсем недавно проходила, на этих этажах праздно шатающихся прохожих практически не было, а все путники, что попадались на пути, внимательно провожали кицунэ взглядом, но Кику не сомневалась, что справится с любым, ведь у нее был Черепосрубака! Да и Лео-сама потратил свое время, чтобы ее немного научить, это было бесценным опытом.
«Странный он парень, ведь Шакко его любит. Мог бы уделять все время ей! Но тренироваться вместе просто смертельно весело!», — от подобных рассуждений черношерстная кицунэ была в еще большем воодушевлении, и когда, наконец, нашла нужную дверь, постучала в нее с видом королевы, не меньше.
— Кто? — раздался глухой возглас из-за двери.
— Я — тлен, пришедший на смертную землю, дес, мое имя — распад и разложение, лишь это может хоть как-то оттенить имя нашего великого божества, повелевающего самой смертью, дес! — выпалила девушка, и после довольно продолжительной паузы дверь все же открылась, а Кику увидела «привратника» — сгорбленного мужичка преклонных лет, закутанного в мантию с капюшоном.
— Проходи. Новенькая? — хотя прозвучало как вопрос, по интонации было ясно, что мужчина ни капельки не сомневается.
— Время неподвластно для деяний его, дес! — с важным видом сказала Кику, и, пройдя внутрь, оказалась в подвальном помещении. — Новое и старое — ничтожные понятия в цикле распада и рождения, дес!
Покачав головой, мужчина что-то пробубнил и отправился вперед по небольшому коридорчику, за которым была не менее крошечная лесенка, ведущая вниз, к помещению без единого окошка.
На стенах висели тусклые бумажные фонарики, то ли слишком хлипкие сами по себе, то ли их поверхность была уже слишком заляпана пылью. Противоположная от входа стена представляла собой бар, за которым находилась бледная, почти белая Кумо[62] — даже не пытаясь скрыть свою природу, женщина-паучиха в тусклом коричневом кимоно вяло плела какую-то одежду из паутины, даже не бросив взгляд на вошедшую.