Девятнадцать сорок восемь Том II
Шрифт:
— Хм… — хмыкнул он, потряс немного этот предмет. Потом сделал ещё несколько заходов вокруг моей головы и уставился на маленький циферблат, который загорелся на артефакте.
После чего он забрал пластину, специальным карандашом что-то нацарапал на ней и кинул обратно на стол.
— Вставай. — Всё так же грубо произнес он.
В этот же момент в помещение снова зашел мужчина в очках. Он подошел поближе, глянул на артефакт, примерно так же хмыкнул, сделал записи в небольшой книжечке и направился на выход.
—
Обратно до его кабинета мы шли молча. И я еле сдерживался, чтобы не начать расспросы прямо в коридоре. Процедура прошла действительно быстро, только при этом ни фига непонятно. И мне от этого, становилось только хуже. На душе словно утки нагадили.
Когда мы оказались в кабинете, мужчина в очках сел за свой стол. Сделал какие-то записи в журнале. Потом снова открыл маленькую книжечку, записав туда что-то ещё, и протянул её мне. Судя по выражению лица мужчины, он был почему-то недоволен.
— Ваша учетная книга для ежемесячных отметок. — Холодно произнес он.
— Эм… — только что я понял, что даже не знаю, как к нему обращаться. — А можно узнать мой уровень дара?
— Да что там узнавать — отмахнулся он. — Два УМЕ.
Я задрал брови и в изумлении раскрыл рот.
— Два… Всего… Может быть, это какая-то ошибка?
— Молодой человек. — Посмотрел он на меня и впервые снял свои очки. — Никаких ошибок быть не может. Ваш внутренний объем силы два УМЕ. Честно говоря, я и не знаю, как вы будете сдавать налог. По пятьдесят процентов? Если ещё справитесь… В общем, что есть то есть. До свидания. И не забудьте отметиться при выходе на стойке регистрации.
На этих словах он отвернулся, явно потеряв ко мне всяческий интерес и надев обратно очки, принялся что-то разглядывать в своем журнале.
Я же, не скрывая своего разочарования, вышел из кабинета и замер, пытаясь уложить все мысли в голове.
— Два…
В этот момент зазвонил мой телефон. Я видимо сильно задумался, так как не успел поднять трубку, но телефон настойчиво зазвонил повторно.
— Алло — ответил я.
— Фирс. Тебя Фома беспокоит. Ты готов?
— Готов?
— Да. К процедуре пересадки печати…
Фирс шмыгнул носом и взглянул на Захарченко, что спокойно стоял у ритуала.
Они находились в просторном зале с серыми бетонными стенами и потолком. На полу находился сложный рисунок из нескольких пентаграмм, десятка трех свечей, и пара каменных блоков, также покрытых какими-то письменами написанными чем-то красным.
— Что мне надо будет делать? — спросил парень, заметив на каменных блоках двух человек. Одним был Падлов, вторым был Митин. Оба лежали неподвижно и, судя по виду, спали.
— Тебе? Ничего. Только назвать свое имя, когда я спрошу.
— И все?
Захарченко
— Очень важно будет ничего не делать. Встань тут, — указал он на место, на котором был начерчен небольшой круг из черных рун.
Фирс послушно встал куда велено.
— Из круга никуда не выходить, пока я не закончу. Чтобы не случилось — не беги, не бойся и не вздумай выходить из круга.
— Почему?
— Это тебя убьет, а затем и меня, — ответил маг уперев тяжелый взгляд в Фирса. — Это понятно?
— Да.
— И никакой силы. Стоишь и ничего не делаешь. Спрошу имя — отвечай.
— Хорошо, — кивнул парень и покосился на Фому, что стоял с каким-то белым свертком в руках у входа.
— Все. Начинаем, — произнес Петр Петрович.
Он встал в положенное место, сверил еще раз все руны, взглянул на Фирса и кивнул.
— Ру-энэ-шос… — громко произнес Захарченко вытянув руку в сторону центральной пентаграммы и расстегнул второй мантию, что одел по этому случаю. Под ней показались кристаллы, что были одеты на голое тело в специальную сбрую.
Фирс нахмурился, узнав кристаллы. Он в автомобиль покупал такой же, только тут их было с десяток.
— Эр-р-ргас-с-с-с… — протянул маг, сжав вытянутую кисть в кулак.
В этот момент, на его пальцах образовался черный туман и он тут же вскинул вторую руку вверх.
— Некс-тодо! — рыкнул он не своим голосом и повернулся так, чтобы его вытянутая рука указывала на Падлова. — Шас-с-с-с…
Захарченко начал медленно опускать вторую руку. Медленно и осторожно. На второй руке так же образовался черный туман. И чем больше рука вскинутая вверх приближалась к первой, тем сильнее нарастал непонятный шум, от которого у фирса закладывало в ушах.
Фирс оглядел руны, что налились черной густой тьмой, затем взглянул на Петра Петровича и заметил как тускнеют кристаллы на его груди.
На душе у парня стало тревожно. Он несколько раз сглотнул и даже попробовал зевнуть, чтобы прогнать заложенность ушей, но это не помогало.
— Арг-вал! — прозвучал утробный хрип от Захарченко, когда он выровнял руки, направленные на Падлова.
Тут он резко разжал сжатые кулаки и во все стороны полетели брызги черной, густой, как смола, тьмы.
— Ашэрэ… — снова выдал он хрип, медленно сжимая пальцы.
В этот момент от Падлова отделился черный комок, который направился к рукам мага, проводившего обряд. Когда сгусток достиг их, Захарченко слегка сгорбился, поставил одну ногу на носок, а вторую на пятку, после чего начал разворачиваться в сторону Фирса.
Когда Захарченко повернулся к Фирсу, тот вздрогнул от ужаса. На него смотрел черный комок в руках, внутри которого мелькали руны, кричащие лица, чьи-то руки. А за этим комком, на него смотрел маг.