Девятое Правило Волшебника или Огненная Цепь
Шрифт:
Как это сделала Шота.
Она вся горела, слушая в описании Кары, как Шота целовала Ричарда и соблазняла остаться с нею. Никки понимала, что чувствовала ведьма, — но счастливее от этого не стала.
Никки все отдала бы за возможность обнять его, утешить, пообещать, что все будет хорошо — лишь бы он хоть чуточку оживился, лишь бы заметил, что рядом с ним есть кто-то, кому он дорог.
Но она знала, что сейчас не время и не место для подобных попыток.
И все же она понимала, что так не может продолжаться вечно. Ему нельзя позволить застревать в таком
Никки шагала все быстрее, пустые, но роскошные комнаты мелькали одна за другой. Что-то дергало ее, тянуло поскорее увидеть Ричарда.
Он стоял на краю стены, положив руки на массивные зубцы крепостной стены, и смотрел прямо перед собою в прорезь бойницы. Казалось, он стоит на краю света. Стадо белых облаков тянулось по небу, внизу, далеко под ними, серые тени пролетали по холмам и полям, словно серые овцы догоняли белых.
Ричард как будто забыл о времени. Дни тянулись монотонной чередой, пустота существования лишь подчеркивалась мелкими обыденными событиями. Он явно не осознавал, как долго стоит тут, глядя со стены на беспредельное пространство.
Кэлен умерла, исчезла, и все остальное потеряло смысл. Ему даже не верилось, что смысл когда-то был. Более того, он усомнился, что и она когда-то существовала.
Но была ли она настоящей или выдуманной — все уже кончилось.
Кара стояла рядом. Она неотлучно держалась не далее чем в трех шагах. Зная, что на нее можно всегда положиться, он чувствовал себя немного лучше. Но иногда ее постоянное присутствие утомляло, казалось назойливым. Она нарушала совершенство его одиночества.
«Интересно, — подумал он, — а ведь она думает, что успеет подхватить меня, если мне вздумается прыгнуть со стены».
Он знал, что Кара не успеет.
Внизу, у подножия горы, пестрели крыши Эйдиндрила; отсюда дома казались крошечными. Его тянуло к этому городу. Город пуст. И его душа пуста. Жизнь покинула и город, и душу.
После вскрытия могилы — он не мог заставить себя назвать ее могилой Кэлен ни мысленно, ни тем более вслух — жизнь потеряла для него всякую ценность. Если бы людям было дано умирать только усилием воли, он был бы уже мертв. Но смерть, получив приглашение, отчего-то вдруг оробела и медлила. Дни тянулись бесконечно.
То, что он увидел в могиле, потрясло его сознание, и оно теперь словно застряло на том месте и не могло сдвинуться. Способность мыслить покинула его. Прежние интересы поблекли. Весь мир перевернулся. Как мог бы он заниматься делами, если стал не способен отличить реальность от выдумки?
Он не знал, чем теперь заняться. Впервые в жизни он был оглушен и повержен обстоятельствами. Прежде у него всегда имелись наготове запасные выходы, хитроумные уловки. Теперь — ничего не осталось. Все, что он сумел придумать, не сработало. Он повис на конце веревки, и внизу была только пропасть.
И все это время пред его мысленным взором неотступно стояло тело в открытом гробу. Он видел, он слышал, он осязал, но не мог собрать все части увиденного
Ветер, слетевший с гор, взвихрил его волосы; он этого не заметил, не отводя глаз от пропасти в тысячу футов, открывающейся почти прямо под ногами.
Кому он теперь нужен такой? Он подвел Зедда. Он отдал Шоте Меч Истины за безделку. Никки считает его сумасшедшим. Даже Кара не верит ему — не верит по-настоящему. Он сам верил себе, и сам выкопал не ее — свою могилу.
Скорее всего, Никки права, и он действительно безумен. Все правы, а он способен лишь на выдумки. Он читал это в глазах тех, кто подходил к нему — читал по выражению брезгливой жалости, так чудилось ему.
Ричард всматривался в каменную кладку наружной стены замка. Ряды обтесанных блоков переходили в крутой срез стены нерукотворной — монолитного склона горы. До каменистой осыпи и верхушек леса внизу сразу не долетишь. Тысяча футов… Порывы ветра, бьющие о стену, норовили сбить его с ног. В голове мутилось. Ну что ж, один головокружительный прыжок, и…
Разве нужен он теперь хоть кому-нибудь — даже себе самому?
Он исподтишка взглянул на Кару. Она стояла близко, но не слишком.
Ричард не видел причин продлевать агонию. Он лишился рассудка, а рассудок для него означал жизнь.
Он лишился Кэлен. Она была его жизнью.
А между тем все в один голос уверяли, что она и не жила никогда. Его Кэлен была желанием, капризом, не более того. А та, жившая когда-то, упокоилась в красивом гробу.
Он снова посмотрел на пропасть, на склон горы напротив, на камни и деревья внизу. Лететь будет долго, очень долго.
Ему когда-то говорили, будто бы перед человеком в минуту смерти проносится вся его жизнь. Если так, он заново проживет все чудесные дни и часы, проведенные с Кэлен.
Он надеялся, что так будет.
Долгий путь вниз.
Время вспомнить все слова, улыбки, взгляды, полные любви.
Глава 50
Никки открыла дубовую дверцу, скрепленную железными скобами, и яркий солнечный свет ударил ей в лицо. Пухлые белые облачка проплывали словно прямо над головой по сверкающей лазури неба, и в обычные дни у нее сразу же улучшилось бы настроение. Свежий ветер игриво раздул ее волосы и бросил спутанные пряди на лицо. Откинув их, она посмотрела на узкий мостик, ведущий к дальнему участку защитной стены. Ричард стоял на другом конце мостика, между двумя зубцами, и смотрел вниз. Кара, стоявшая в трех шагах от него, повернула голову, заслышав скрип двери.