Девятые Звездные войны
Шрифт:
Вхолан вытаращил глаза:
— Землянин, которого недавно приволокли? Каким образом...
— Послушайте,— перебил Чейн.— Я выбрался из камеры. Теперь хочу выбраться из этого проклятого города. Но я был без сознания, когда они доставили меня сюда, и не имею понятия где нахожусь. Если я вас освобожу, вы сможете быть моим проводником? Вы знаете дорогу?
— Да, да, конечно,— возбужденно зашептал вхолан.— Я этот путь туда-сюда проделал много раз, когда меня водили на допрос. Я отказывался давать показания, поэтому они зачем-то вводили мне какой-то препарат и отправляли обратно, но я видел дорогу,
— Тогда отойдите назад,— сказал Чейн. Он наклонился и использовал остаток заряда атомета, чтобы разрезать металлический дверной прут внизу. К сожалению, заряд кончился раньше, чем была завершена работа.
Прут был надрезан на девять десятых толщины. Чейн уселся на пол, уперся ногами в другие прутья, а затем ухватился за нужный прут чуть выше надреза. И тут же отбросил руки со страшной руганью. Металл был горячим.
Он подождал с минуту, слегка прикоснулся к пруту и счел его достаточно остывшим. Снова уперся ногами, напряг всю свою силу и потянул прут на себя. Стальные мышцы, которые дала Варна, напряглись, вздулись и, наконец, со звоном разорвали металл в надрезе. Не давая себе расслабиться, Чейн продолжал тянуть на себя и медленно отогнул прут. Вхолан быстро выскользнул из камеры.
— Ну и силища у вас!— изумленно уставился он на Чейна.
— Это только так кажется,— соврал Чейн.— Я уже надрезал прут вверху до того, как вас разбудил.
Вхолан показал на дверь в конце коридора, противоположного тому, где сидел охранник.
— Это единственный выход отсюда. Он всегда открывается с той стороны,— прошептал он.
— А там, за дверью?
— Там два других охранника. Они вооружены. Если здешний охранник хочет выйти, он просто кричит им через дверь.
Чейн заметил, что освобожденный старается говорить быстро и по делу, но весь дрожит от возбуждения.
Чейн задумался. Ему виделась только одна возможность открыть дверь; они должны попробовать ее, а уж потом смотреть, что делать дальше.
Он взял за руку вхолана и, стараясь не поднимать шума, побежал с ним вдоль коридора к охраннику, лежавшему на полу. Он попросил вхолана встать спиной к стене рядом с сигнальной кнопкой. Затем поднял бесчувственного охранника и прислонил его лицом к вхолану.
— Держите его!— крикнул Чейн.
Выглядело, конечно, подумал он, не очень-то убедительно. Бесчувственный охранник был выше вхолана и его фигура в мантии наклонилась вперед каким-то неестественным образом, словно это был пьяный. Тем не менее охранник прикрывал собой прислонившегося к стене вхолана, и если обмана хватит на несколько секунд, то уже достаточно.
— Как только я свистну, нажмите кнопку сигнала тревоги и стойте, не двигаясь,— сказал Чейн и отошел назад, чтобы встать у двери.
Он свистнул. За дверью раздался резкий звук звонка. Через мгновение дверь широко распахнулась в коридор, прикрыв собой Чейна.
Наступила минутная тишина, а затем послышалась тяжелая поступь двух пар ног. Вошли, но не очень поспешно два хараловца, оба со станганами. Они бросили быстрый взгляд, увидели стоящего к ним спиной внутреннего охранника и не приметили, чтобы кто-нибудь из заключенных был вне камеры.
Стремительным прыжком сзади Чейн настиг хараловцев и обрушил на них град ударов ребром ладони, пока оба охранника не свалились на пол. У одного из них он взял станган и выстрелил по каждому, чтобы они оставались тихими на время.
Он побежал по коридору к вхолану, не в силах удержаться от смеха, увидев, как тот, словно борец на ковре, пытается выбраться из-под бесчувственного тела высокого хараловца. Чейн выдал порцию зарядов из стангана и по этому охраннику.
Он крикнул вхолану:
— Уходим! Заберите второй станган.
Проходя мимо камеры, в которой спал гуманоид, Чейн заметил, что этот тип проснулся и через решетку смотрел налитыми кровью глазами с красными кругами на то, что происходило в коридоре, однако перепой так помутил ему мозги, что он не понял бы смысла событий даже в том случае, если бы имел ум.
— Поспи еще, мой волосатый брат,— попрощался с ним Чейн.— Города не подходят нам обоим.
Бывшие узники вошли в комнату, в которой только что находились два охранника, и через вторую дверь выбрались на широкую галерею, которая тоже была пуста.
Город притих, почти уснул. Доносилось лишь эхо приглушенных звуков флейты.откуда-то снизу, да чья-то ругань издалека.
— Сюда,— поманил вхолан.— Тут проходит главная автодорога.
— Ни в коем случае,— возразил Чейн.— На ней все еще большое движение и нас легко опознают, как только увидят наши более низкие фигуры.
Он пересек галерею и, высунувшись через невысокую защитную стену, стал всматриваться в ночь.
Туманность проплыла по небосводу положенное расстояние и над Харалом уже занимался новый день. Серебристое сияние туманности шло теперь не вертикально сверху, а косо сбоку, и фантастические каменные горгульи, выступающие с краев покатых крыш города-горы, отбрасывали длинные, искаженные черные тени.
По торчащим на каждом ярусе горгульям Чейн прикинул: они находились где-то выше десятого яруса над землей. Решение возникло мгновенно.
— Будем спускаться по внешней стене,— сказал он.— Она в выбоинах, выветрена, кроме того, на ней есть выступы, которые тоже нам помогут.
Вхолан глянул вниз. Нельзя быть бледнее, чем он был всегда, но можно выглядеть более болезненно, и он это сделал.
— Или спускаемся, или оставайтесь. Как хотите,— сказал Чейн.— Мне без разницы.
А про себя подумал: Да еще какая разница! Между жизнью и смертью, если я вернусь на корабль один, без этого человека.
Вхолан поборол волнение и закивал головой в знак согласия. Оба перелезли через невысокую стену и стали спускаться.
Все оказалось сложнее, чем предполагал Чейн. Камень был выветрен не так сильно, как виделось под косыми лучами туманности. Чейну пришлось цепляться чуть ли не ногтями, чтобы спуститься к ближнему выступу. За ним, прижимаясь лицом плотно к камню, следовал вхолан. Он тяжело и часто дышал, когда поравнялся с Чейном.
Так они и спускались от одной горгульи к другой. Эти каменные чудовища казались состязались между собой в богохульной непристойности. На пятом ярусе беглецы остановились передохнуть. Рассматривая тут горгулью, посеребренную ярким светом туманности, Чейн подумал: как должно быть глупо он выглядит, торча на стене этого города-горы в качестве всадника, восседающего на каменной спине толстогубой твари, у которой лицо и зад слились в одно целое.