Деяния святых Апостолов
Шрифт:
Представив в первых четырех стихах этой главы общую ситуацию, Лука приводит два примера раннего христианского благовестия, и в обоих случаях главным действулицом был Филипп. Автор мог получить эту информацию от самого Филиппа лет двадцать спустя, когда останавливался в его доме в Кесарии во время одного из миссионерских путешествий вместе с Павлом (21:8).
1. Филипп–евангелист и самарийский город (8:5–25)
Так Филипп пришел в город Самарийский и проповедывал им Христа; 6 Народ единодушно внимал тому, что говорил Филипп, слыша и видя, какие он творил чудеса; 7 Ибо нечистые духи из многих, одержимых ими, выходили с великим воплем, а многие расслабленные и хромые исцелялись; 8 И была радость великая в том городе. 9 Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого–то великого; 10 Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Бо–жия. 11 А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями. 12 Но, когда поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины. 13 Уверовал и сам Симон и, крестившись,
Нам трудно понять, сколько смелости потребовалось Филиппу, чтобы начать проповедовать Евангелие самаритянам. Враждебность между иудеями и самаритянами длилась тысячу лет. Она началась с раскола монархии в десятом веке до Р. X., когда десять племен предали царство израильтян, сделав Самарию своей столицей, и только два племени остались верными Иерусалиму. Ситуация ухудшилась, когда в 722 г. до Р. X. Ассирия захватила Самарию, и тысячи ее жителей были депортированы, а страну заселили чужеземцы. В шестом веке до Р. X., когда евреи вернулись на свои земли, они отказались принять помощь самаритян при восстановлении храма. Однако самарийский раскол ужесточился только лишь в четвертом веке до Р. X., когда самаритяне построили храм–соперник на горе Геризим и отреклись от Писаний Ветхого Завета, признавая только Пятикнижие Моисея. Иудеи презирали самаритян как в расовом, так и в религиозном отношении, считая их полукровками, еретиками и раскольниками. Иоанн дал оценку сложившейся ситуации одним простым предложением: «Иудеи с Самарянами не сообщаются» (Ин. 4:9). Однако уже в Евангелии от Луки благосклонность Иисуса к ним очевидна (напр.: Лк. 9:52–56; 10:30–37; 17:11–19; ср.: Ин. 4) [161] . Здесь, в Деяниях 8, Лука, по–видимому, испытывает восторг по поводу возвещения Благой вести самаритянам и их вступления в мессианскую общину.
161
Запрет Иисуса относительно благовестил в самаринских городах Мф. 10:5) ограничивался только периодом земного служения Иисуса; теперь он был аннулирован.
Непонятно, в каком городе благовествовал Филипп, поскольку в некоторых манускриптах речь идет о «городе Самарийском» (как в НИВ), а в других «город Самария». В наиболее достоверных источниках слово «город» употребляется с определенным артиклем (и в этом случае можно предположить, что речь идет о «столице», или «главном городе»), что, может быть, означает ветхозаветный город, именуемый «Самария», который Ирод Великий переименовал в Себастию в честь императора Августа, или же другой город, Сихем (Шехем), который к тому времени стал называться Неаполь, а теперь называется Наблус. С другой стороны, «город Самарийский» (в провинции — Самария) также может быть правильным названием, потому что ни в этом стихе, ни в стихе 25 Лука не считает нужным уточнить, о каком городе или селении идет речь.
Лука больше стремится рассказать нам, что произошло в том городе. Он разворачивает свое повествование в пять этапов.
а. Филипп благовествует в городе (8:5—8)
Благовестник проповедывал им Христа (5), поскольку они тоже ждали Мессию (ср.: Ин. 4:25), и творил чудеса (6), изгоняя нечистых духов, которые выходили с великим воплем из одержимых, а многие расслабленные и хромые исцелялись (7). Некоторые считают эти чудеса явлением, характерным именно для служения Филиппа, другие же уверены в том, что это должно быть нормой для любого верующего, того, кто несет Благую весть. Но определенно одно: поскольку ни Стефан, ни Филипп не являлись Апостолами, Писание не ограничивает сотворение чудес только руками Апостолов. В любом случае, слушая Благую весть и видя его знамения, народ единодушно внимал тому, что говорил Филипп (6). Так, благодаря сочетанию спасения и исцеления, была радость великая в том городе (8).
б. Симон–волхвователь исповедует веру (8:9—13)
Перед прибытием Филиппа в Самарию в городе некоторый муж, именем Симон… перед тем волхвовал (9). Он немалое время изумлял их волхвованиями, не только в городе, но и в окрестностях его, не только своим магическим искусством (11), но и своими выдающимися претензиями (9). Ибо он выдавал себя за кого–то великого, даже «важного» (ИБ). Ему внимали все, «знатные люди и простые одинаково» (ИБ). Они были, по–видимому, легковерными людьми и заявляли, что сей есть великая сила Божия (10). Не все комментаторы едины в толковании значения этой фразы. Хенчен считает ясным, «что «великая сила» для самаритян являлась определением высшего божества» и что «Симон заявлял, что божество спустилось на землю в его обличий для искупления людей» [162] . Другие считают, что Симон рассматривал себя, как и другие люди, как эманацию или представителя божественного существа. В середине второго века Иустин Мученик, сам происходивший из Самарии, описал «Симона Самарянина» как человека, «творившего великие дела магии», «почитавшегося как бога», которому поклонялись не только самаритяне, но и некоторые римляне, которые даже поставили в его честь памятник [163] .
162
Хенчен, с. 303.
163
Иустин Мученик, «Апология», 1.26.
К концу второго века Ириней представил его и как «прославленного людьми, словно он был «богом», и как автора «многочисленных ересей» [164] . К третьему веку его стали считать родоначальником стоицизма и главным врагом Апостола Петра. Но в этом утверждении больше романтики, чем истории.
Но теперь, однако же, в Самарии против Симона выступил Филипп. Чудеса Филиппа не могли соперничать с магией Симона. Точнее, когда Симон превозносил свои достоинства, народ внимал Филиппу, благовествующему о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа (12). Сначала «народ единодушно внимал тому, что говорил Филипп» (6а), а затем поверили Филиппу.
164
Ириней, «Против ересей», 1.23.1—5. Для подробного исследования более поздних преданий и легенд о Симоне–волхве см. примечание Хенчен, с. 303.
П. Кейси–R. P. Kasey в НХ, V, с. 151–163.
Лука хочет сказать, что поверили благовествованию Филиппа, другими словами, обратились, ибо крестились и мужнины и женщины (126). Сложнее понять, что хочет сказать Лука, утверждая, что уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа; и, видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся (13). Он, изумлявший прежде других, теперь изумлялся сам. Вряд ли он только делал вид, что уверовал. Но, с другой стороны, он не принял дара спасающей веры, ибо Петр позже объявил, что его сердце не право пред Богом (21). Кальвин предлагает нам найти «что–то среднее между верой и простым притворством» [165] . Может быть, «волхвователь поверил всем знамениям, как и остальные; он исповедовал веру, стал обращенным в глазах остальных, подчинившись, как обычно, ритуалу крещения» [166] . Язык Нового Завета не всегда делает четкое различие между исповеданием веры и истинной верой (ср.: Иак. 2:19).
165
Кальвин, I, с. 233.
166
Александр, I, с. 329.
в. Апостолы посылают Петра и Иоанна (8:14—17)
Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышавши, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна (14). Это не просто констатация факта. У Луки это прозвучало почти как особое сообщение, словно автор его использует, чтобы дать сигнал о начале нового этапа в развитии благовествования. Он использовал его в день Пятидесятницы, когда рассказывал, как три тысячи иудеев, «охотно принявшие слово» Петра, крестились (2:41). Он использует его здесь, когда первые самаритяне «приняли слово Божие». Он употребит его вновь после обращения Корнилия, когда Апостолы услышат, что «и язычники приняли слово Божие» (11:1). В решающие моменты принятия слова Божьего Петр играл решающую роль, используя ключи от Царства (хотя Лука и не говорит об этом), чтобы открыть его последовательно для иудеев, самаритян и язычников.
Когда Апостолы услышали об обращении самаритян, они послали к ним двоих из Апостолов, Петра и Иоанна, чтобы те ознакомились с ситуацией (14). Очень важно, что одним из них был Иоанн, потому что Лука пишет об Иоанне в своем Евангелии как о человеке, который хотел призвать огонь с неба, чтобы истребить самарийское селение (Лк. 9:51–56). Теперь же Иоанн горит желанием нести самаритянам весть о спасении, а не разрушение. Придя, Апостолы обнаружили (нам не говорят как), что самаритяне приняли и Евангелие, и христианское крещение, но еще не приняли Духа Святого. Апостолы помолились о них, чтобы они приняли Духа Святого (15). Ибо Он (объясняет Лука) не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя (то есть в верность, и даже в принадлежность) Господа Иисуса (16). В дополнение к молитве за них, Петр и Иоанн возложили руки на них, определяя таким образом тех, за кого они молились, и в ответ на их молитвы они приняли Духа Святого (17). Лука не делится с нами тем, как Апостолы знали, что люди приняли Духа, и как они знали, что прежде они не принимали Духа. Некоторые объясняют это их даром распознавать духов, другие полагают, что имелось какое–то видимое свидетельство, будь то говорение на языках, как в день Пятидесятницы, или всеобщая радость, или же смелое свидетельствование.
Я думаю, что прав профессор Говард Маршалл, когда называет стих 16 («Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса»), «возможно, самым экстраординарным утверждением во всей Книге Деяний» [167] . Ибо Петр обещал дар Духа тем, кто покается (как следствие обращения к вере) и будет крещен (2:38). Почему же тогда самаритяне уверовали, крестились, а Духа не получили? Этот вопрос представляет собой загадку и предмет горячих споров для многих христианских читателей, и мы к нему еще вернемся.
167
Маршалл, «Деяния», с. 157.